знаков,  ибо  все  светское  и  показное запрещалось правилами того военного
братства,  к  которому  он  принадлежал.  Ни  перо,  ни герб не украшали его
простой  шлем,  а  на  копье  не  было  даже  обычного  вымпела.  За плечами
развевался  белый  плащ,  на  левой стороне которого резко выделялся широкий
черный   крест,  прошитый  серебром,  -  хорошо  известная  эмблема  рыцарей
тевтонского  ордена.  Под  ним был конь, такой же массивный и черный и такой
же  строгий,  как  он  сам.  Всадник  не  поднимал его на дыбы, не заставлял
скакать  галопом,  как  делают обычно рыцари, желая показать свою власть над
лошадью.  Торжественно  и сурово склонил рыцарь голову перед Принцем и занял
свое место на дальнем конце арены.
     Почти  одновременно  из  загородки выехал сэр Найджел, пронесся галопом
по  арене  и  перед  помостом  Принца  остановил  своего  большого  коня так
внезапно,  что  тот  сел  на задние ноги. Весь в белых доспехах, с гербом на
щите  и  страусовым  пером на шлеме, с развевающимся знаменем и играющим под
ним  конем,  он  казался  таким  непринужденным  и  радостным, что вся толпа
вокруг  арены  разразилась  аплодисментами. С видом человека, который спешит
на  веселый  праздник,  он  приветственно  помахал копьем, натянул поводья и
направил  бившую  копытами  лошадь,  не  давая ей коснуться передними ногами
земли, на предназначенное ему место.
     Внезапная  тишина  воцарилась  в  этой  огромной толпе людей, когда два
последних  противника  оказались  друг против друга. Исход их состязания как
бы  обретал  двойной  смысл:  на  карту  была поставлена не только их личная
слава,  но  и честь их партий. Оба считались знаменитыми воинами, но так как
они  пожинали успех в очень отдаленных друг от друга странах, им еще ни разу
не  довелось  скрестить копья. Схватка между этими двумя людьми сама по себе
уже  должна  была  вызвать  живейший  интерес, от нее к тому же зависело, на
чьей  стороне  будет  сегодня победа. Одно мгновение они медлили: германец -
хмурый  и  сдержанный,  и  сэр  Найджел,  в  ком  каждая  жилка трепетала от
нетерпения  и пламенной решимости. Затем толпа зрителей как бы сразу глубоко
вздохнула,  с  руки  гофмаршала  слетела  перчатка,  и оба закованных в латы
всадника  сшиблись.  Казалось,  перед  помостом  Принца  ударил  гром.  Хотя
германец  и  пошатнулся  от  удара  англичанина,  но  он  так  метко, в свою
очередь,  нанес  удар  по забралу противника, что застежки лопнули, пернатый
шлем  разлетелся  на  куски,  и  сэр  Найджел  помчался  галопом  по  арене,
поблескивая  на  солнце  обнаженной  лысиной.  В  воздухе  замелькали тысячи
развевающихся  шарфов  и  подброшенных  шапок.  Это  показывало,  что первая
схватка кончилась в пользу представителя популярной партии.
     Рыцарь  из  Хампшира  не  принадлежал  к  числу тех, кого неудача может
лишить  уверенности. Он пришпорил коня, помчался к палатке и через несколько
мгновений  вернулся  в  новом  шлеме.  Во второй схватке противники показали
настолько  равные  силы,  что  самый  строгий судья не мог бы определить, на
чьей  стороне  перевес. Каждый высек искру из щита другого и каждый выдержал
свирепый  удар,  точно слившись со своей лошадью. Во время последней схватки
сэр  Найджел  всадил  копье  в  германца  с такой меткостью, что конец копья
вошел  в  забрало  и снес переднюю часть шлема, а немец, нацелившись слишком
низко  и  несколько  оглушенный противником, имел неосторожность ударить его
по  бедру,  что  являлось нарушением турнирных правил, и вследствие этого он
не  только  вынужден  был  пожертвовать шансами на успех, но вынужден был бы
также  отдать оружие и коня, если бы английский рыцарь решил их потребовать.
Английские  солдаты  заревели  от  восторга, но большая толпа, теснившаяся у
ограды,  зловеще  молчала,  тем  самым  как  бы  подтверждая, что чаша весов
перетянула  в  пользу  англичан  и  призы  будут  получены  ими.  Уже десять
победителей  выстроились  перед  Принцем в ожидании его решения, когда вдруг
резкий  рев  рога,  зазвучавший  с  дальнего конца арены, заставил все взоры
обратиться к неожиданно появившемуся новому лицу.


                                 Глава XXIV

КАК С ВОСТОКА ПРИБЫЛ
                            СТРАНСТВУЮЩИЙ РЫЦАРЬ

     Мы  уже говорили, что арена для турниров в Бордо находилась на луговине
возле  берега  реки  и  ею  пользовались в тех случаях, когда другая, против
аббатства  св.  Андрея, оказывалась недостаточно просторной. Восточным своим
краем  луговина  упиралась  в  пологий  склон;  летом  он  был покрыт густой
зеленью  виноградников,  но  сейчас  на  нем  лишь  уныло темнели коричневые
ограды.  Поверху  вилась  белая  дорога,  уводившая  в глубь страны и обычно
пестревшая  путниками, однако сейчас почти безлюдная, ибо турнир привлек все
население  округа.  И  странно было видеть такое огромное скопление людей, а
вдали  над ним эту пустынную проезжую дорогу, суровую и безлюдную, уходившую
вдаль белой узкой черточкой, терявшейся среди холмов.
     Если  бы кто-нибудь вскоре после начала турнира взглянул на эту дорогу,
он  заметил бы на очень большом расстоянии две светлых точки, вспыхивавших и
мерцавших  в  лучах  тусклого  зимнего  солнца.  Через час они приблизились,
стали  яснее,  наконец  оказалось,  что  это  отблески  света на шлемах двух
всадников,  скакавших  во  весь  опор в сторону Бордо. Еще через полчаса уже
можно   было   различить  все  детали  их  снаряжения  и  доспехов.  Первый,
вооруженный  рыцарь сидел на каурой лошади с белым пятном на груди и на лбу.
Он  был  мал  ростом,  но  очень  широк  в  плечах, забрало было опущено, на
простом   белом  плаще  и  скромном  черном  щите  отсутствовали  какие-либо
геральдические  знаки. Второй всадник, как видно, его оруженосец и адъютант,
был  не вооружен, лишь голову его прикрывал шлем, да в правой руке он держал
очень  длинное и тяжелое дубовое копье, принадлежавшее хозяину. В левой были
зажаты  поводья  не  только  его  собственной  лошади, но и рослого вороного
боевого  коня,  в  полном  снаряжении скакавшего рядом с ним. Эти три коня и
двое  всадников,  как  видно,  торопились  на  турнир,  и  труба оруженосца,
зазвучавшая,  когда  его  рыцарь  выехал на арену, прервала раздачу призов и
отвлекла внимание и интерес зрителей.
     - Ха,  Джон,  -  крикнул  Принц, вытягивая шею, - кто этот рыцарь и что
ему нужно?
     - Честное  слово, сир, - ответил Чандос, на лице которого было написано
бесконечное удивление, - по-моему, это француз.
     - Француз!  -  повторил  дон  Педро.  -  А  откуда  вы это знаете, лорд
Чандос, если на нем нет геральдических знаков - ни на платье, ни на шлеме?
     - По  его  латам, сир, они круглее на локтях и на плечах, чем у рыцарей
Бордо  или  у англичан. Я мог бы счесть его итальянцем, если бы его шлем был
более  покат,  но  я  готов  поклясться, что эти пластины были сварены между
Бордо  и  Рейном.  Вон его оруженосец, и сейчас мы узнаем, что заставило его
перейти границу.