- Мне кажется, я начал бы с того, что сломал копье.
     - Все стремятся сломать копье.
     - Да  нет,  не об щит противника. Я бы переломил его об мое собственное
колено.
     - А что ты этим выиграешь, старая туша? - спросил Черный Саймон.
     - Таким  способом  я  превратил бы эту дамскую шпильку в весьма удобную
дубинку.
     - А тогда что, Джон?
     - Я  перехватил  бы  рукой  или  ногой  его копье там, куда ему было бы
угодно сунуть его, а потом ударом своей дубинки раскроил бы ему череп.
     - Клянусь  моими десятью пальцами, старина Джон, я бы отдал мою перину,
чтобы  поглядеть,  как ты выступаешь на турнирах и сражаешься на копьях. Это
самые  галантные  и  изысканные  состязания,  и  ты  заслужил  право  в  них
участвовать.
     - Мне  тоже  так  кажется,  - ответил Джон без улыбки. - Опять же, один
может  обхватить  другого  вокруг  талии,  стащить  его  с лошади, отнести в
палатку и отпустить только за выкуп.
     - Отлично!  -  воскликнул  Саймон  среди  хохота  стоявших  рядом с ним
лучников.   -   Клянусь  Фомою  Кентским,  мы  сделаем  тебя  распорядителем
турниров,  и  ты  будешь  сочинять  правила  для наших состязаний. Но скажи,
Джон, кто же та, в честь кого ты будешь так по-рыцарски и храбро сражаться?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну,  Джон,  ведь  такой  сильный и необычный воин должен сражаться во
имя  блестящих  глаз своей дамы или ее загнутых ресниц, вон даже сэр Найджел
сражается в честь леди Лоринг.
     - Насчет  этого  я  ничего  не  знаю, - сказал лучник-великан, смущенно
почесывая  затылок. - С тех пор, как Мэри обманула меня, я не могу сражаться
в честь ее.
     - Да это может быть любая женщина.
     - Ну  тогда пусть будет моя мать, - сказал Джон. - Ей было очень трудно
вырастить  меня,  и,  клянусь  спасением  души,  я  буду  сражаться  ради ее
загнутых ресниц, ведь у меня сердце болит, когда я думаю о ней. Но кто это?
     - Сэр  Уильям Бошан. Он очень храбрый человек, но, боюсь, едва ли сидит
достаточно  крепко  в  седле чтобы выдержать бой с таким противником, каким,
видимо, окажется чужеземец.
     Предсказание  Эйлварда  быстро оправдалось: он еще не успел договорить,
как  оба  рыцаря встретились в середине арены. Бошан нанес своему противнику
сильный  удар по шлему, но получил встречный удар такой мощи, что вылетел из
седла  и покатился по земле. Сэр Томас Перси также потерпел неудачу: его щит
раскололся,  наручень  был  пробит,  а  сам  он был слегка ранен в бок. Лорд
Одлей  и  незнакомец  благородно ударили друг друга по шлемам. Но в то время
как  неведомый  рыцарь остался сидеть на своем коне так же прямо и уверенно,
удар   его  оказался  настолько  сокрушительным,  что  заставил  англичанина
откинуться  назад  на круп лошади, и, лишь проскакав галопом половину арены,
он  пришел  в  себя.  Сэр Томас Уэйк был сброшен наземь военным топором - он
сам  избрал  это  оружие,  -  и Уэика пришлось унести в палатку. Эти победы,
одержанные  столь быстро над четырьмя знаменитыми воинами, взволновали толпу
зрителей,  которые  были  изумлены  и  восхищены. Гром аплодисментов, какими
разразились  английские  солдаты, горожане и крестьяне, показывал, насколько
любовь  к  отважным  рыцарским  деяниям  могла  подняться над соперничеством
наций.
     - Клянусь  спасением  души,  Джон! - воскликнул Принц. Его щеки пылали,
глаза  блестели. - Это человек высокой отваги и большого мужества. Я никогда
бы  не  поверил,  что на земле есть хоть один рыцарь способный победить этих
четверых.
     - Как  я  уже сказал, сир, это рыцарь, который может принести нам много
чести.  Но  нижний  край  солнца  уже касается воды, и скоро оно опустится в
море.
     - Вот и сэр Найджел Лоринг, он пеший, и у него меч. - сказал Принц.
     - Я слышал, что он превосходно владеет этим оружием.
     - Лучше  всех  в  вашем  войске,  государь, - ответил Чандос. - Но я не
сомневаюсь, что сегодня ему понадобится все его искусство.
     В  это  время противники пошли друг другу навстречу держа на плече свои
двуручные  мечи.  Чужеземец ступал тяжелым и размеренным шагом, а английский
рыцарь  двигался так стремительно, словно железная раковина лат не сковывала
его  движений. Когда между ними осталось четыре шага, они остановились, одно
мгновение  смотрели  друг  на  друга,  затем вдруг заработали мечами с таким
звоном  и  звяканьем,  как  будто  два  усердных  кузнеца  стучали  по своей
наковальне.  Вверх  и  вниз  мелькали  сверкающие  лезвия,  описывая один за
другим  мерцающие  круги,  мечи  скрещивались, сталкивались, отлетали, и при
каждом  парировании сыпались искры. Сэр Найджел прыгал из стороны в сторону,
голову  он  держал  прямо,  перо  развевалось,  а  его  сумрачный  противник
обрушивал  удар  за ударом, свирепо колол и рубил, но ему ни разу не удалось
обойти  искусного  англичанина. Толпа начинала реветь от восторга, когда сэр
Найджел  опускал  голову,  чтобы избежать клинка, или легким движением всего
тела  уклонялся  от  сокрушительного  удара  и  спокойно  смотрел,  как  меч
проносится  мимо.  И  вдруг  нужный  миг  наступил. Француз, вращая поднятым
мечом,   приоткрыл   щель   между  наплечником  и  нарукавником,  защищавшим
предплечье.  Сэр Найджел так стремительно всадил туда и тут же выхватил свой
клинок,  что глаз не успел уловить этого движения, но струйка крови на плече
незнакомца  и  быстро расползавшееся красное пятно на белом плаще показывали
место,  куда  был  нанесен  удар.  Все  же  рана оказалась незначительной, и
рыцарь  уже  намеревался  возобновить  поединок,  но  по знаку Принца Чандос
бросил  наземь  свой  жезл,  участники  состязания  подняли оружие, и турнир
закончился.
     - Самое  время  положить  ему  конец,  -  сказал  Принц,  улыбаясь. - Я
слишком  дорожу  сэром  Найджелом,  и,  клянусь пятью ранами Христа, если бы
повторилась  такая  стычка,  я бы очень опасался за нашего победителя. А что
вы думаете, Педро?
     - Я  думаю,  Эдуард,  что  этот коротышка вполне мог защитить себя. Что
касается  меня,  то  я  охотно поглядел бы, как такая удачная пара бьется до
тех пор, пока в жилах у них есть хоть капля крови.
     - Мы  должны  побеседовать  с  ним. Такой человек не может покинуть мой
двор  без  отдыха  и  ужина.  Проводите его сюда, Чандос, и если лорд Лоринг
отказывается  от  своих  притязаний  на кубок, то, конечно, справедливость и
честность  требуют,  чтобы  этот  рыцарь  увез  его  во  Францию,  как  знак
проявленной им сегодня доблести.
     В  это  время  странствующий рыцарь, снова вскочивший на своего боевого
коня,  подъехал  галопом  к  помосту  Принца;  его  раненое  предплечье было
обвязано   шелковым   платком,  закатное  солнце  озаряло  багряными  лучами