блестящие  латы,  а  по  ровной земле арены за ним бежала его длинная черная
тень.  Осадив  коня,  он  слегка склонил голову и как бы замер в той суровой
замкнутости,  с  которой  держался  все  время,  равнодушный к одобрительным
возгласам   смелых   мужчин   и   к   улыбкам   прекрасных  женщин,  которые
приветствовали его с помостов, махая разноцветными платочками.
     - Достойный  рыцарь,  -  сказал Принц. - Мы все сегодня восхищались тем
великим  мастерством  и отвагой, какими бог соизволил наделить вас! Я был бы
рад,  если бы вы побыли при нашем дворе хотя бы недолгое время, пока заживет
ваша рана и отдохнут ваши кони.
     - Моя  рана  -  пустяки,  сир,  да  и  лошади  мои не устали, - ответил
незнакомец низким суровым голосом.
     - Может  быть,  вы  хотя  бы  вернетесь с нами в Бордо, чтобы выпить за
нашим столом чашу муската и поужинать?
     - Я  не  буду  ни  пить  вашего  вина,  ни  сидеть  за  вашим столом, -
отозвался  рыцарь.  -  Я не питаю любви ни к вам, ни к вашей нации. Я ничего
не  возьму  из  ваших  рук  и только жду того дня, когда ваш последний парус
унесет вас на ваш остров и я увижу, как он скроется на западе.
     - В  ваших речах звучит ожесточение, сэр, - сказал принц Эдуард, гневно
сдвинув брови.
     - Они  идут  от ожесточенного сердца, - произнес незнакомец. - Давно ли
царил  мир  на  моей  несчастной  родине?  А где теперь ее фермы и фруктовые
сады,  ее  виноградники  -  все,  что  делало  Францию такой прекрасной? Где
города,  придававшие  ей величие? От Прованса до Бургундии нас, христианскую
страну,  осаждают  наемники и мародеры, они терзают и рвут ее на части, а вы
оставили  ее  слишком  слабой,  чтобы она могла охранять свои границы. Разве
уже  не  стало  поговоркой, что у нас можно проехать целый день и не увидеть
ни  одного  дома  под  крышей,  не  услышать  ни  одного  петуха?  Разве вам
недостаточно  вашего  прекрасного  королевства, что вы так жаждете завладеть
другим,  где  вас  не  любят?  Par  dieuмогут  быть  горькими,  ибо  горька  его  участь и горьки его мысли когда он
проезжает по своей трижды несчастной стране.
     ______________
     
     - Сэр, - сказал Принц, - вы говорите, как подобает смелому человеку,  и
наш кузен во Франции должен быть  счастлив, имея такого рыцаря который может
столь  успешно  защищать его и словом и мечом. Но если вы на столько плохого
мнения  о  нас,  то  как вы могли довериться нам без всякой нашей гарантии и
охранного свидетельства?
     - Я  же  знал,  что  здесь  будете  вы,  сир,  вот почему. Если бы этой
страной  правил  человек,  сидящий  справа  от  вас,  я бы весьма усомнился,
способен ли он вести себя по-рыцарски или великодушно.
     Откланявшись  по-военному,  незнакомец  повернул  коня  и, проскакав по
арене,  исчез  в  толпе  пеших  и  конных зрителей, спешивших покинуть место
турнира.
     - Вот   наглец!   -  воскликнул  дон  Педро  провожая  его  разъяренным
взглядом.  - Я видел, как человеку вырвали язык за гораздо меньшую дерзость!
А  может  быть  и  сейчас  не поздно, Эдуард, послать верховых и вернуть его
обратно?  Подумайте, а что, если это кто-нибудь из французского королевского
дома  или  на худой конец какой-нибудь рыцарь, лишиться которого было бы для
его  государя  очень  тяжело?  Сэр Уильям Фелтон, вы верхом, скачите за этим
негодяем, прошу вас.
     - Поезжайте,  сэр  Уильям, - сказал Принц, - и вручите ему этот кошелек
с  сотней  ноблей  в  знак  моего уважения, ибо, клянусь святым Георгием, он
сегодня  так  преданно  служил  своему  сюзерену,  как я хотел бы, чтобы мои
вассалы служили мне.
     С  этими словами Принц повернулся спиной к испанскому королю и, вскочив
на коня, медленно направился в аббатство св. Андрея.


                                 Глава XXV

КАК СЭР НАЙДЖЕЛ
                           ПИСАЛ В ЗАМОК ТУИНХЭМ

     На  другое  утро  после  турнира, когда Аллейн Эдриксон вошел в комнату
своего  хозяина,  чтобы  помочь  ему одеться и завить волосы, оказалось, что
сэр  Найджел  уже  встал  и  очень  занят. Он сидел на табуретке за столом у
окна.  По  одну  его  сторону лежала шотландская борзая, по другую - ищейка.
Его  ноги  торчали  из-под  табуретки,  он упирался языком в щеку и имел вид
человека   чрезвычайно   озабоченного.   На  столе  перед  ним  белел  кусок
пергамента,  в  руке  было  зажато  перо, которым он выводил каракули, точно
школьник.  Но  на  пергаменте оказалось столько клякс, столько исправлений и
помарок,  что  он,  как  видно,  пришел  в  отчаяние  и сидел теперь, подняв
незалепленный глаз к потолку, словно ожидая вдохновения свыше.
     - Клянусь  апостолом!  -  воскликнул  он, когда Аллейн вошел. - Вот кто
поможет мне в этом деле. Ты очень нужен мне, Аллейн.
     - Господь  с  вами, достойный лорд, - ответил оруженосец. - Надеюсь, вы
не ранены после всего, что вам вчера пришлось пережить?
     - Нет,  тем  свежее я себя чувствую, Аллейн. Я хоть немного размялся, а
то  за  несколько лет мирной жизни мои суставы совсем одеревенели. Я уверен,
что  ты  очень  внимательно  наблюдал  и  следил  за поведением и действиями
французского  рыцаря;  ибо именно сейчас, пока ты молод, тебе следует видеть
все,  что  есть  лучшего,  и  стремиться  подражать  этому. Ты видел рыцаря,
который  может  служить высоким образцом чести, и я редко встречал человека,
к  которому  бы  чувствовал  такую  любовь  и  уважение. Если б только я мог
узнать  его  имя,  я  послал  бы тебя к нему с моим вызовом, и мы бы еще раз
имели возможность полюбоваться его военным искусством.
     - Говорят,  достойный  лорд,  что никто не знает его имени, кроме лорда
Чандоса,  но  он  дал  клятву  не  открывать его. Так рассказывали за столом
оруженосцев.
     - Кто  бы он ни был, он очень отважен. Но сейчас следует выполнить одно
дело, и оно для меня труднее, чем вчерашнее участие в турнире.
     - Не могу ли я вам помочь, милорд?
     - Конечно,  можешь. Я написал моей дорогой супруге, что приветствую ее;
на  этой  неделе Принц отправляет в Саутгемптон гонца, и тот охотно захватит
мое  послание.  Прошу тебя, Аллейн, просмотри, что я тут написал, и разберет
ли  дама  моего сердца эти слова. Мои пальцы, как ты видишь, больше привыкли
к  железу  и  коже,  чем  к  писанию  строк  и расстановке букв. Почему ты в
недоумении? Что-нибудь не так?