церкви был только прихожанином Софийского собора, и голос его отражают лишь
его личное мнение, которое само подлежало проверке собором.

Лев III это понимал и искал опоры в каноне. В 726 г. иконоборчество
провозглашено императорской политикой, в 730 г. осуждается иконопочитание,
а в 754 г., уже при Константине V, в Халкидоне состоялся иконоборческий
собор.

Но это было собрание подхалимов, а не Вселенский собор, в котором должны
были принять участие и клир и миряне. Народ Византийской империи высказался
вполне определенно. Монахи, женщины, интеллектуалы, моряки - все любили и
ценили образ Божий на иконах, лик, а не личину, т.е. прозрение, а не
портрет. Историк Зонара называл Константина V "не христианином, не эллином,
не евреем, но совокупностью всяческого нечестия". А простые люди, не
мудрствуя лукаво, приняли версию об иудейском происхождении
иконоборчества"
Некоторое время иконоборцы держались бодро и даже одерживали победы над
арабами и болгарами, используя этническую инерцию патриотизма и средства,
накопленные до них. Но в IX в. пошли неудачи: в 806 г. Харун ар-Рашид
опустошил Малую Азию, в 811 г. болгары разбили византийскую армию и убили
императора Никифира, а в 813 г. подошли к стенам Константинополя. В 810 г.
Византия утратила Венецию и Далмацию и потеряла авторитет на Западе, где в
800 г. Карл Франкский восстановил Западную Римскую империю, но
иконоборческие споры, шедшие с 726 по 843 г., коснулись и Запада. А так как
Рим находился в пределах Византийской империи, то его паства делила судьбу
церковной культуры Востока, в том числе иконоборческие споры.

На Западе иконоборчество было слабее, чем на Востоке. Его представители -
Клавдий, епископ туринский, и Агобард, епископ лионский, оба испанцы, враги
иудаизма и поклонники творений бл. Августинаиконопочитание папы и короли, а также народные массы. Но вот что важно: в
VIII в. эти споры шли довольно вяло, но в IX в. оживились, и, даже когда
предмет спора исчез с восстановлением иконопочитания, активность западных
людей нашла выход в церковном расколе 867 г. и взаимных анафемах папы
Николая 1 и патриарха Фотия. Тут вполне отчетливо сказалась разница
"возрастов" греков и "франков": Византия вступила в инерционную фазу
этногенеза, а на Западе шел подъем пассионарности вследствие набиравшего
силу толчка.

Противники византийских иконоборцев оказались в трудном положении. Им нужно
было организовать для лиц, готовящихся в прелаты, получение теологического
образования и изучение греческого и еврейского языков, а посылать своих
юношей в Константинополь не хотелось. Поэтому молодых людей, готовящихся к
духовной карьере, отправляли в Кордову и Севилью, где еврейские раввины,
находясь под покровительством арабских халифов, преподавали желающим языки
и философию. Разумеется, учителя не привлекали учеников к иудаизму, тем
более к талмудическому, однако они вселяли в своих слушателей скепсис к
основным догматам христианства: учению о троичности Божества и о Божестве
Христовомсвязи с евреями, жившими в Южной Франции и Италии и обладавшими
богатствами, достаточными для того, чтобы занимать почетное место в
обществе. Вместе с тем евреи были достаточно образованны и переводили
арабских авторов для своих христианских друзей. На базе этнокультурных
контактов и религиозного индифферентизма возникло и распространилось
мнение, что все три веры равноправны, а критерием истинности суждения
является разум, т.е. обоснование тезиса на уровне науки своего времени. Это
суждение легло в основу схоластики от Иоанна Скота Эригены до Абеляра и
позднее. Иными словами, мы видим здесь этнокультурную химеру или сочетание
трех компонентов на суперэтническом уровне.

А на Востоке шел обратный процесс, характерный для выхода из надлома и
установления инерционной фазы этногенеза. Лишнее было выброшено, а
кристаллизованное в горении минувшей борьбы распространилось. Лишним был
рационализм иконоборцев, а кристаллами - ортодоксия и искусство,
сохранившее значение средства общения мира дольнего с миром горним. Гонимые
в столице, иконопочитатели бежали на окраины: в Херсонес, Далмацию и на
Дунай. Там они распространили православие среди хазар и славян, подготовив
эти этносы к будущему крещению. Они проложили торную дорогу Кириллу и
Мефодию, завершившим обращение славян и части хазар в IX в. Но на Западе,
где шел процесс роста пассионарности и подъема местных этносов, они не
имели успеха. За 300 лет, с VIII по IX в., оба христианских мироощущения
разошлись настолько, что греки и "латины" перестали видеть друг в друге
единоверцев, ибо на седьмом Вселенском соборе Восток обрел покой, а Запад
стал метаться в поисках решения.

На этом месте надо остановиться, и вот почему. Поставленная нами задача
была относительно проста. Мы проследили дивергенцию "античного"
(эллино-римского) суперэтноса на византийский и "европейский"
(романо-германский). При этом мы сознательно пренебрегли воздействиями со
стороны чуждых суперэтносов: мусульманского (арабо-берберского) и
евразийского (венгров), потому что эти воздействия не смещали основную
линию этногенеза. Для достижения понимания был достаточен синхронический
подход, но при переходе к эпохе крестовых походов все меняется и прежняя
методика не удовлетворяет требованиям задачи.

На первое место выходит проблема контакта на суперэтническом уровне, что
требует диахронического подхода. Наряду с дивергенцией появляется
этническая интеграция и приобретают значение негативные процессы, ранее
нигде не описанные. Для решения поставленных задач нужен другой масштаб,
т.е. большее приближение, а это неизбежно сужает хронологические рамки
исследования, приблизительно в 5 раз. Поэтому вместо тысячелетия этнической
истории перед нами будет один эпизод, укладывающийся в IX-XI вв. Да нам
больше и не нужно, потому что с XIV в. наступила эпоха образования
современных европейских наций, а это совсем новая тема.

Задача, поставленная нами, решена. Переход от "римского мира" (Pax Romana)
к "христианскому миру" (Chretiente) имеет разрыв в 500 лет (с IV по IX в.).
Выяснилось, что эта лакуна в этнической истории заполнена этническими
контактами на западе и расцветом Византии на востоке бывшей Римской