Владимириче. Крупное сито войны, отбирая сильных и смелых из первых рядов,
отсеивает в жизнь мелких, юрких.
     В  Диких  полях  приподнялись печенежские полуданники,  полусоюзники,
известные русским под кличками черных клобуков, турпеев, торков.
     Полное истребленье их  было для  Руси делом непосильным,  немыслимым,
невозможным.  И  даже дурным.  В  те  же годы,  после тяжелых неудач армий
Восточной империи в  боях с вторгшимися через Дунай печенегами,  имперские
послы  сумели осадить печенегов на  землю,  отведя им  угодья между нижним
течением Дуная и морем. Там же, за шесть или семь веков до печенегов, было
осажено появившееся неизвестно откуда племя, не оставившее по себе ничего,
кроме собственного имени - бессы.
     Объясняя подданным неудачи в  борьбе  с  печенегами,  объясняя мир  с
ними,  купленный ценой  уступки куска  имперской земли,  Палатий указывал:
богу не угодно, чтобы был уничтожен один из созданных им народов.
     В  ряду  беспощаднейших истреблений своих и  чужих,  которыми империя
себя  постоянно  позорила,  заявление о  милости  к  непобежденным звучало
ложью:  словами спасали лицо.  Но было в  нем также и раздумье,  и трезвая
мысль.
     Через   несколько  лет   после  смерти  Ярослава  Дикое  поле   опять
зашевелилось.  Мелкие,  почти не замеченные набеги сменились тягой к более
крупным предприятиям.  В Степи нашлись вожди,  подросла молодежь, забывшая
отцовские раны,  размножились кони.  В  1059 году несколько тысяч конных с
днепровского  левобережья  были   замечены  за   рекой   Орелью,   Получая
подкрепления  с   правобережья,   кочевники  поднимались  вверх.   Русское
населенье бежало в крепости. Степь обтекала их, не тратя времени на осаду.
Князь  Всеволод Ярославич вышел из  Переяславля,  встретился с  врагом под
крепостью Воинем, около устья реки Сулы, разбил и разогнал нападавших.
     В следующем году,  в 1060-м, дождавшись конца полевых работ, все трое
Ярославичей  -   Изяслав   Киевский,   Святослав  Черниговский,   Всеволод
Переяславльский -  в  союзе со Всеславом Брячиславичем.  Полоцким решились
почистить Степь.  Племя  торков заступало место  печенегов.  Общим походом
хотели сломить торков.
     Русская конница со  своими обозами,  с  пешим войском на  телегах шла
обоими берегами Днепра.  По Днепру пешее войско плыло на лодьях с запасами
для всех.
     Война была хорошо задумана, велась упорно до глубокой зимы. Вырвались
три орды.  Бросив слабых,  имущество,  скот и семьи, они навсегда покинули
соседство с  Русью.  На восток дороги были отсечены,  и торки пустились на
запад. Уцелевшие переправились через Дунай.
     Много степняков,  выброшенных из зимовий,  погибло от зимних холодов,
от болезней.  Многие были убиты,  но еще больше попало в  плен.  Пленников
отвели на Русь.  Здесь они были осажены на окраинных землях,  по реке Роси
на правом берегу Днепра,  а  на левом -  в  междуречье Трубежа и Супоя,  к
северу от Переяславля. Так степнякам было суждено обрусеть: стали они жить
оседло,  завелись у  них города,  обучались возделывать землю,  занялись и
ремеслами и усилили Русь.
     Кочевник  искал  свободной земли,  чтобы  пасти  скотину,  и  оседлых
соседей -  для грабежа.  Избавиться от  кочевника удавалось,  убив его или
сделав  оседлым.   Бились  в  полную  силу.  В  скобках  замечу:  значенье
изношенных дешевыми книжниками слов  "без  пощады!"  ныне  стало доступным
только тому,  кто взял смелость понять собственный опыт войны.  Зато в  те
поры,  хоть и  тогда слово "свобода" каждый постигал тоже по-своему,  было
необъятно много свободной,  порожней земли.  И было где встретиться мирно,
не наступая другому на ногу...
     Русь шла на свободные земли, чтобы на них осесть и жить, добывая свой
хлеб из земли. Так бери же, населяй, обрабатывай! Что мешает?
     Время  мешало.   Оно  давало  свои  сроки,  а  славяно-русское  племя
плодилось в свои, не поспевая, как видно, за скорым бегом небесных светил,
безразлично порождающих время.
     Деревянный дом под соломенной крышей ставят за несколько дней. Достал
мешок семян -  и  весь следующий год будешь сыт.  Цыплят жди до осени.  За
конским приплодом будешь  ходить три  года,  прежде чем  лошадь пойдет под
седло и в оглобли. Яблок от посаженной тобой яблони жди двадцать лет. Твой
сад  унаследуют дети,  вместе с  которыми растет медленное дерево.  Быстры
одни сорняки.
     Да и  место тоже было нелегкое,  место тоже мешало.  Широк путь между
уральской горно-лесистой стеной и Каспийским морем.
     Тут  не  навесишь ворот,  подобных Дербенту,  которым то  вместе,  то
порознь Восточная империя и персы запирали узкую тропу по западному берегу
Каспийского моря.
     От  сотворенья мира Запад с  Востоком состязались через узкую полоску
проливов  между   Средиземным  морем   и   Евксинским  Понтом,   названным
впоследствии Русским морем, Черным морем.
     Боролись Запад с Востоком и к северу от Евксинского Понта.
     Но  что  там происходило?  Как?  Речь идет о  событиях,  удаленных на
полторы,  на две тысячи лет. В русских лесах и полях глух глагол прошлого.
Он  в  землю ушел с  головой,  землею засыпался,  и  кладовые его  еще  не
раскопаны.
     Зато на юге борьба совершалась гласно и  явно,  хотя бы с осады Трои.
Эллины завещали тяжбу  единой Римской империи.  В  наследство от  них  она
досталась и Восточной империи.
     Однажды эта наследница тысячелетней борьбы выиграла. Базилевс Ираклий
заставил рухнуть силу Ирана.  Вскоре увидели,  что  миды -  персы,  вечные
враги, были стенкой между Востоком и Западом.
     Стенка упала.  Восточной империи не помогли единовластие, единоверие.
Не  спасла  наилучшая для  тех  времен  и  для  многих последующих система
управления  государством.   Ведь   все   было  будто  считано-пересчитано,
писано-перезаписано,  перевязано законами, указами, постановленьями. Будто
бы нигде,  как в Восточной империи,  не было столько грамотных,  обученных
науке управления.  Разве только одна Поднебесная империя на  самом дальнем
восточном краю мира могла бы состязаться с империей базилевсов.
     Подданные базилевсов умели делать вещи,  несравненные по  красоте,  а
также по удобству и  прочности.  Строили отлично хорошо здания,  пристани,
дороги. И умели считать.
     Не  сосчитали лишь,  сколько труда,  искусства,  науки вложено было в
сотворенье  единовластия,   единоверия.   Что   считать?   Сказано   ведь:
государство, разделившееся внутри себя, погибнет.
     Но не сказано -  как соединить и  чем.  В изысканиях способов исчахли
лучшие  умы,  а  худшие выжили.  Вольность и  волю  душили по-научному,  в
зародыше:   избили  подданных  стократно  более,  чем  уложили  в  войнах.