слышать мнение Бояр и старцев. "Когда бы Закон Греческий, - сказали они, -
не был лучше других, то бабка твоя, Ольга, мудрейшая всех людей, не
вздумала бы принять его". Великий Князь решился быть Христианином.
   Так повествует наш Летописец, который мог еще знать современников
Владимира, и потому достоверный в описании важных случаев его княжения.
Истина сего Российского Посольства в страну Католиков и в Царьград, для
испытания Закона Христианского, утверждается также известиями одной
Греческой древней рукописи, хранимой в Парижской библиотеке: несогласие
состоит единственно в прилагательном имени Василия, тогдашнего Царя
Византийского, названного в ней Македонским вместо Багрянородного.
Владимир мог бы креститься и в собственной столице своей, где уже давно
находились церкви и Священники Христианские; но Князь пышный хотел блеска
и величия при сем важном действии: одни Цари Греческие и Патриарх казались
ему достойными сообщить целому его народу уставы нового богослужения.
   Гордость могущества и славы не позволяла также Владимиру унизиться, в
рассуждении Греков, искренним признанием своих языческих заблуждений и
смиренно просить крещения: он вздумал, так сказать, завоевать Веру
Христианскую и принять ее святыню рукою победителя.
   [988 г.] Собрав многочисленное войско, Великий Князь пошел на судах к
Греческому Херсону, которого развалины доныне видимы в Тавриде, близ
Севастополя. Сей торговый город, построенный в самой глубокой древности
выходцами Гераклейскими, сохранял еще в Х веке бытие и славу свою,
несмотря на великие опустошения, сделанные дикими народами в окрестностях
Черного моря, со времен Геродотовых скифов до Козаров и Печенегов. Он
признавал над собою верховную власть Императоров Греческих, но не платил
им дани; избирал своих начальников и повиновался собственным законам
Республиканским. Жители его, торгуя во всех пристанях, Черноморских,
наслаждались изобилием. - Владимир, остановясь в гавани, или заливе
Херсонском, высадил на берег войско и со всех сторон окружил город.
Издревле привязанные к вольности, Херсонцы оборонялись мужественно.
   Великий Князь грозил им стоять три года под их стенами, ежели они не
сдадутся:
   но граждане отвергали его предложения, в надежде, может быть, иметь
скорую помощь от Греков; старались уничтожать все работы осаждающих и,
сделав тайный подкоп, как говорит Летописец, ночью уносили в город ту
землю, которую Россияне сыпали перед стенами, чтобы окружить оную валом,
по древнему обыкновению военного искусства. К счастию, нашелся в городе
доброжелатель Владимиру, именем Анастас: сей человек пустил к Россиянам
стрелу с надписью: За вами, к Востоку, находятся колодези, дающие воду
Херсонцам чрез подземельные трубы; вы можете отнять ее. Великий Князь
спешил воспользоваться советом и велел перекопать водоводы (коих следы еще
заметны близ нынешних развалин Херсонских). Тогда граждане, изнуряемые
жаждою, сдались Россиянам.
   Завоевав славный и богатый город, который в течение многих веков умел
отражать приступы народов варварских, Российский Князь еще более
возгордился своим величием и чрез Послов объявил Императорам, Василию и
Константину, что он желает быть супругом сестры их, юной Царевны Анны,
или, в случае отказа, возьмет Константинополь. Родственный союз с
Греческими знаменитыми Царями казался лестным для его честолюбия. Империя,
по смерти Героя Цимиския, была жертвою мятежей и беспорядка: Военачальники
Склир и Фока не хотели повиноваться законным Государям и спорили с ними о
Державе. Сии обстоятельства принудили Императоров забыть обыкновенную
надменность Греков и презрение к язычникам. Василий и Константин, надеясь
помощию сильного Князя Российского спасти трон и венец, ответствовали ему,
что от него зависит быть их зятем; что, приняв Веру Христианскую, он
получит и руку Царевны и Царство небесное. Владимир, уже готовый к тому, с
радостию изъявил согласие креститься, но хотел прежде, чтобы Императоры, в
залог доверенности и дружбы, прислали к нему сестру свою. Анна ужаснулась:
супружество с Князем народа, по мнению Греков, дикого и свирепого,
казалось ей жестоким пленом и ненавистнее смерти. Но Политика требовала
сей жертвы, и ревность к обращению идолопоклонников служила ей оправданием
или предлогом. Горестная Царевна отправилась в Херсон на корабле,
сопровождаемая знаменитыми духовными и гражданскими чиновниками: там народ
встретил ее как свою избавительницу, со всеми знаками усердия и радости. В
летописи сказано, что Великий Князь тогда разболелся глазами и не мог
ничего видеть; что Анна убедила его немедленно креститься и что он прозрел
в самую ту минуту, когда Святитель возложил на него руку. Бояре
Российские, удивленные чудом, вместе с Государем приняли истинную Веру (в
церкви Св. Василия, которая стояла на городской площади, между двумя
палатами, где жили Великий Князь и невеста его). Херсонский Митрополит и
Византийские Пресвитеры совершили сей обряд торжественный, за коим
следовало обручение и самый брак Царевны с Владимиром, благословенный для
России во многих отношениях и весьма счастливый для Константинополя: ибо
Великий Князь, как верный союзник Императоров, немедленно отправил к ним
часть мужественной дружины своей, которая помогла Василию разбить
мятежника Фоку и восстановить тишину в Империи.
   Сего не довольно: Владимир отказался от своего завоевания и, соорудив в
Херсоне церковь - на том возвышении, куда граждане сносили из-под стен
землю, возвратил сей город Царям Греческим в изъявление благодарности за
руку сестры их. Вместо пленников он вывел из Херсона одних Иереев и того
Анастаса, который помог ему овладеть городом; вместо дани взял церковные
сосуды, мощи Св. Климента и Фива, ученика его, также два истукана и
четырех коней медных, в знак любви своей к художествам (сии, может быть,
изящные произведения древнего искусства стояли в Несторово время на
площади старого Киева, близ нынешней Андреевской и Десятинной церкви).
Наставленный Херсонским Митрополитом в тайнах и нравственном учении
Христианства, Владимир спешил в столицу свою озарить народ светом крещения.
   Истребление кумиров служило приуготовлением к сему торжеству: одни были
изрублены, другие сожжены. Перуна, главного из них, привязали к хвосту
конскому, били тростями и свергнули с горы в Днепр. Чтобы усердные
язычники не извлекли идола из реки, воины Княжеские отталкивали его от
берегов и проводили до самых порогов, за коими он был извержен волнами на
берег (и сие место долго называлось Перуновым). Изумленный народ не смел
защитить своих мнимых богов, но проливал слезы, бывшие для них последнею
данию суеверия: ибо Владимир на другой день велел объявить в городе, чтобы
все люди Русские, Вельможи и рабы, бедные и богатые шли креститься - и
народ, уже лишенный предметов древнего обожания, устремился толпами на
берег Днепра, рассуждая, что новая Вера должна быть мудрою и святою, когда
Великий Князь и Бояре предпочли ее старой Вере отцев своих. Там явился
Владимир, провождаемый собором Греческих Священников, и по данному знаку