Олегова наместника.
   В сих обстоятельствах Святополк и Владимир прислали звать Олега в Киев,
на съезд Княжеский. "Там, в старейшем граде Русском, - говорили они, -
утвердим безопасность Государства в общем совете с знаменитейшим
Духовенством, с Боярами отцев наших и гражданами". Олег, не веря их
доброму намерению, с гордостью им ответствовал: "Я - Князь, и не хочу
советоваться ни с Монахами, ни с чернию".
   Когда так, сказали Святополк и Владимир: когда не хочешь воевать с
неприятелями земли Русской, ни советоваться с братьями, то признаем тебя
самого врагом отечества, и Бог да судит между нами! Взяв Чернигов, они
приступили к Стародубу, где находился Олег, и более месяца проливали
невинную кровь в жестоких битвах.
   Наконец Черниговский Князь, смиренный голодом, должен был покориться и
клятвенно обещал приехать на совет в Киев вместе с братом своим Давидом.
   Святополк нетерпеливо хотел прекратить сию междоусобную войну, ибо
Половцы тогда опустошали Россию; одна толпа их сожгла в Берестове дом
Княжеский, другая - местечко Устье, близ Переяславля, и тесть Святополков,
Тугоркан, осадил сию Мономахову столицу. Великий Князь и Владимир умели
скрыть свои движения от неприятеля, перешли Днепр, явились внезапно под
стенами осажденного города.
   Обрадованные жители встретили их, и Россияне бросились в Трубеж,
ревностно желая битвы с Половцами, которые стояли на другой стороне сей
реки. Напрасно осторожный Владимир хотел построить воинов: не внимая
начальникам, они устремились на варваров и своим мужеством решили победу.
Сам Тугоркан, сын его, знаменитейшие Половцы легли на месте. Святополк
взял тело первого и с честию предал оное земле недалеко от своего
Берестовского дворца. - В то самое время, когда Россияне торжествовали
свою победу, другой Князь Половецкий, Боняк, едва не овладел Киевом; выжег
предместие, красный двор Всеволодов на Выдобичах, монастыри; ворвался
ночью в Обитель Печерскую, умертвил несколько безоружных Монахов,
пробужденных шумом и воплем свирепого неприятеля; ограбил церковь, кельи и
с добычею удалился, оставив деревянные здания в пламени.
   Святополк, возвратясь в Киев, напрасно ждал Олега, который, не быв
принят смоленскими жителями, пошел к Мурому. Изяслав, сын Мономахов,
призвал к себе войско из Ростова, Суздаля, Белаозера и готовился отразить
сего неприятеля. "Иди княжить в свою Ростовскую область, - велел сказать
ему Олег: - отец твой отнял у меня Чернигов: неужели и в Муроме,
наследственном моем достоянии, вы лишите меня хлеба? Я не хочу войны и
желаю примириться с Владимиром". Олег имел с собою малочисленную дружину,
набранную им в Рязани, которая зависела тогда от Черниговских Князей; но,
получив гордый отказ, смело обнажил меч. Юный Изяслав пал в сражении, и
войско его рассеялось. Победитель взял Муром (где была супруга
Изяславова), Суздаль, Ростов и, следуя тогдашнему варварскому обыкновению,
пленил множество безоружных граждан.
   Мстислав Владимирович, Князь Новогородский, крестник Олегов, сведав о
несчастной судьбе Изяславовой, велел привезти к себе тело его и с горестию
погреб оное в Софийской церкви. Сей великодушный Князь, любя
справедливость, не винил Олега в завоевании Мурома, но требовал, чтобы он
вышел из Ростова и Суздаля; не упрекал его даже и смертию Изяслава, говоря
ему чрез Послов: "Ты убил моего брата; но в ратях гибнут Цари и Герои.
Будь доволен своим наследственным городом: в таком случае умолю отца моего
примириться с тобою". Олег не хотел слушать никаких предложений, думая
скоро взять самый Новгород. Тогда Мстислав, любимый народом, вооружился.
Начальник отряда Новогородского, Добрыня Рагуйлович, захватил людей
Олеговых, посланных для собрания дани и сбил его передовое войско на реке
Медведице (в Тверской губернии). Олег не мог удержать ни Ростова, ни
Суздаля; выжег сей последний город, оставив в нем только один монастырь с
церквами, и засел в Муроме. Добродушный Мстислав, уважая крестного отца,
снова предложил ему мир, желая только, чтобы он возвратил пленных, и в то
же время убедительно просил родителя своего забыть вражду Олегову. Мономах
отправил в Суздаль меньшего сына, Вячеслава, с конным отрядом союзных
Половцев, написав к Олегу красноречивое письмо такого содержания: "Долго
печальное сердце мое боролось с законом Христианина, обязанного прощать и
миловать: Бог велит братьям любить друг друга; но самые умные деды, самые
добрые и блаженные отцы наши, обольщаемые врагом Христовым, восставали на
кровных... Пишу к тебе, убежденный твоим крестным сыном, который молит
меня оставить злобу для блага земли Русской и предать смерть его брата на
суд Божий. Сей юноша устыдил отца своим великодушием! Дерзнем ли, в самом
деле, отвергнуть пример Божественной кротости, данный нам Спасителем, мы,
тленные создания? ныне в чести и в славе, завтра в могиле, и другие
разделят наше богатство! Вспомним, брат мой, отцов своих: что они взяли с
собою, кроме добродетели? Убив моего сына и твоего собственного крестника,
видя кровь сего агнца, видя сей юный увядший цвет, ты не пожалел об нем;
не пожалел о слезах отца и матери; не хотел написать ко мне письма
утешительного; не хотел прислать бедной, невинной снохи, чтобы я вместе с
нею оплакал ее мужа, не видав их радостного брака, не слыхав их веселых
свадебных песней... Ради Бога отпусти несчастную, да сетует как горлица в
доме моем; а меня утешит Отец Небесный. - Не укоряю тебя безвременною
кончиною любезного мне сына: и знаменитейшие люди находят смерть в битвах;
он искал чужого и ввел меня в стыд и в печаль, обманутый слугами
корыстолюбивыми. Но лучше, если бы ты, взяв Муром, не брал Ростова и тогда
же примирился со мною. Рассуди сам, мне ли надлежало говорить первому или
тебе? Если имеешь совесть; если захочешь успокоить мое сердце и с Послом
или Священником напишешь ко мне грамоту без всякого лукавства: то возьмешь
добрым порядком область свою, обратишь к себе наше сердце, и будем жить
еще дружелюбнее прежнего. Я не враг тебе, и не хотел крови твоей у
Стародуба" (где Святополк и Мономах осаждали сего Князя): "но дай Бог,
чтобы и братья не желали пролития моей. Мы выгнали тебя из Чернигова
единственно за дружбу твою с неверными; и в том каюсь, послушав брата
(Святополка). Ты господствуешь теперь в Муроме, а сыновья мои в области
своего деда. Захочешь ли умертвить их? твоя воля. Богу известно, что я
желаю добра отечеству и братьям. Да лишится навеки мира душевного, кто не
желает из вас мира Христианам! - Не боязнь и не крайность заставляют меня
говорить таким образом, но совесть и душа, которая мне всего на свете
драгоценнее".
   [1097 г.]. Олег согласился заключить мир, чтобы обмануть племянника; и
когда Мстислав, распустив воинов по селам, беспечно сидел за обедом с
Боярами своими, гонцы принесли ему весть, что коварный его дядя стоит уже
на Клязьме с войском.
   Олег думал, что Мстислав, изумленный его внезапным нападением, уйдет из