посрамил отечество и дал нож брату на брата; или кровь еще более польется,
и мы все обратимся в убийц; земля Русская погибнет: варвары овладеют ею".
Олег и Давид, подвигнутые таким же великодушным негодованием, соединились
с Мономахом, приближились к Киеву и грозно требовали ответа от Святополка.
Послы их говорили именем Князей: "Ежели Василько преступник, то для чего
же не хотел ты судиться с ним пред нами? и в чем состоит вина его?"
Великий Князь оправдывался своим легковерием и тем, что не он, а Давид
ослепил их племянника. "Но в твоем городе", - сказали послы и вышли из
дворца. На другой день Владимир и Святославичи уже готовились идти за
Днепр, чтобы осадить Киев. Малодушный Святополк думал бежать; но граждане
не пустили его и, зная доброе сердце Мономаха, отправили к нему
Посольство. Митрополит и вдовствующая супруга Всеволодова явились в стане
соединенных Князей: первый говорил именем народа, вторая плакала и молила.
"Князья великодушные! - сказал митрополит Владимиру и Святославичам: - не
терзайте отечества междоусобием, не веселите врагов его. С каким трудом
отцы и деды ваши утверждали величие и безопасность государства! Они
приобретали чуждые земли; а вы что делаете? губите собственную". Владимир
пролил слезы: он уважал память своего родителя, вдовствующую Княгиню его и
Пастыря Церкви; а всего более любил Россию. "Так! - ответствовал Мономах с
горестию: - мы недостойны своих великих предков и заслуживаем сию
укоризну". Князья согласились на мир, и Владимир простил Святополку
собственную обиду; ибо сей неблагодарный, обязанный ему престолом, не
устыдился поверить клевете и считать его своим тайным злодеем. Великий
Князь, сложив всю вину на Давида, дал слово наказать его как общего
недруга.
   Давид сведал о том и хотел отвратить бурю. Здесь один из дополнителей
Несторовой летописи, именем Василий -вероятно, инок или Священник, -
представляет сам важное действующее лицо и рассказывает следующие
обстоятельства: "Я был тогда в Владимире. Князь Давид ночью прислал за
мною. Окруженный своими боярами, он велел мне сесть и сказал: Василько
говорит, что я могу примириться с Владимиром.
   Иди к заключенному; советуй ему, чтобы он отправил Посла к Мономаху и
склонил сего Князя оставить меня в покое. В знак благодарности дам
Васильку любой из городов Червенских: Всеволож, Шеполь или Перемиль. Я
исполнил Давидову волю.
   Несчастный Василько слушал меня со вниманием и с кротостию
ответствовал: Я не говорил ни слова; но сделаю угодное Давиду и не хочу,
чтобы для меня проливали кровь Россиян. Только удивляюсь, что Давид в знак
милости дает мне собственный мой город Шеполь: я и в темнице Князь
Теребовля. Скажи, что желаю видеть и послать ко Владимиру Боярина моего,
Кулмея. Давид не хотел того, ответствуя, что сего человека нет в
Владимире. Я вторично пришел к Васильку, который выслал слугу, сел со мною
и говорил так: Слышу, что Давид мыслит отдать меня в руки Ляхам; он еще не
сыт моею кровию: ему надобна остальная. Я мстил Ляхам за отечество и
сделал им много зла; пусть воля Давидова совершится! Не боюсь смерти. Но
любя истину, открою тебе всю мою душу. Бог наказал меня за гордость.
   Зная, что идут ко мне союзные Торки, Берендеи, Половцы и Печенеги, я
думал в своей надменности: "Теперь скажу брату Володарю и Давиду: дайте
мне только свою младшую дружину; а сами пейте и веселитесь. Зимою
выступлю, летом завоюю Польшу.
   Земля у нас не богата жителями: пойду на Дунайских Болгаров и
пленниками населю ее пустыни. А там буду проситься у Святополка и
Владимира на общих врагов отечества, на злодеев Половцев; достигну славы
или положу голову за Русскую землю". В душе моей не было иной мысли.
Клянуся Богом, что я не хотел сделать ни малейшего зла ни Святополку, ни
Давиду, ни другим братьям любезным". Сей несчастный Князь, в стенах
темницы открывая душу свою какому-нибудь смиренному иноку, не думал, что
самое отдаленное потомство услышит его слова, достойные Героя!
   Еще более месяца Василько томился в заключении: Владимир - озабоченный,
как вероятно, набегами Половцев - не мог освободить его. Давид ободрился и
хотел увеличить область свою завоеванием Теребовля; но, устрашенный
мужеством Володаря Ростиславича, не дерзнул обнажить меча в поле и бежал в
город Бужск. Володарь, осадив его, требовал единственно брата, и гнусный
Давид, принужденный отпустить Василька, уверял, что один Святополк был
виною злодеяния. "Не в моей области, - говорил он, - пострадал брат твой;
я должен был на все согласиться, чтобы не иметь такой же участи". Володарь
заключил мир; но как скоро освободил Василька, то снова объявил войну
Давиду. Ослепленные злобою мести, Ростиславичи обратили в пепел город
Всеволож, бесчеловечно умертвили жителей и, приступив ко Владимиру, велели
сказать гражданам, чтобы они выдали им трех советников Давидовых,
научивших его погубить Василька. Граждане созвали вече и рассуждали, что
им делать. "Мы рады умереть за самого Князя, - говорил народ: - а слуги
его не стоят кровопролития. Он должен исполнить нашу волю, или отворим
городские ворота и скажем ему: промышляй о себе! " Давид хотел спасти
наперсников; но, боясь возмущения, предал двух из них в жертву (третий
ушел в Киев). Злодеев повесили и расстреляли: Васильковы Отроки совершили
сию месть в знак любви к своему князю.
   [1099 г.] Ростиславичи удалились; но Давид не избавился от бедствия.
Святополк, обязанный торжественною клятвою, шел наказать его и стоял уже в
Бресте. Давид искал защиты у Короля Польского, Владислава: сей Государь,
взяв от него 50 гривен золота, велел ему ехать с собою, расположился
станом на Буге и вступил в переговоры с Великим Князем. Королю хотелось
новых даров: получив их от Святополка, он советовал Давиду возвратиться в
свою область, ручаясь за его безопасность. Но Великий Князь, с согласия
Поляков, немедленно осадил Владимир.
   Обманутый Королем, Давид чрез семь недель примирился с Святополком,
уступил ему Владимирскую область и выехал в Польшу.
   Святополк не замедлил остыдить себя новым вероломством. Вступая в
пределы Волыни, он торжественно клялся Ростиславичам, что будет им другом
и желает единственно смирить их общего неприятеля, Давида; но, победив
его, Великий Князь захотел овладеть Перемышлем и Теребовлем, объявляя, что
сии города принадлежали некогда отцу его и брату. Святополк надеялся на
многочисленное войско, а мужественные Ростиславичи на свою правду. Слепой
Василько явился на месте битвы и, показывая в руках крест, громко кричал
Святополку: "Видишь ли мстителя, клятвопреступник? Лишив меня зрения,
хочешь отнять и жизнь мою. Крест святой да будет нам судиею!" Сражение
было кровопролитное. Святополк не мог устоять и бежал в Владимир: поручил
сей город сыну Мстиславу, прижитому с наложницею; другого сына, Ярослава,
отправил в Венгрию за наемным войском; племянника, Святошу Давидовича,
оставил в Луцке, а сам уехал в Киев. Ростиславичи гнались за побежденным