времени упоминает еще о Беловежцах, охотно принятых Великим Князем.
   Сии обитатели некогда знаменитой крепости Козарской на берегах Дона,
взятой мужественным Святославом I, спасаясь от свирепости Половцев,
основали новый город в верховье реки Остера и назвали его именем древнего,
или Белою Вежею, коей известные развалины (во 120 верстах от Чернигова)
свидетельствуют, что в ней находились каменные стены, башни, ворота и
другие здания. Козары, наученные Греками, строили лучше наших предков.
Успехи Мономахова оружия так прославили сего Великого Князя на Востоке и
Западе, что имя его, по выражению Летописцев, гремело в мире, и страны
соседственные трепетали оного. Если верить новейшим повествователям, то
Владимир ужасал и Греческую Империю. Они рассказывают, что Великий Князь,
вспомнив знаменитые победы, одержанные его предками над Греками, со
многочисленным войском отправил Мстислава к Адрианополю и завоевал Фракию;
что устрашенный Алексий Комнин прислал в Киев дары: крест животворящего
древа, чашу сердоликовую Августа Кесаря, венец, златую цепь и бармы
Константина Мономаха, деда Владимирова; что Неофит, Митрополит Ефесский,
вручил сии дары Великому Князю, склонил его к миру, венчал в Киевском
Соборном храме Императорским венцем и возгласил Царем Российским. В
Оружейной Московской Палате хранятся так называемая Мономахова златая
шапка, или корона, цепь, держава, скипетр и древние бармы, коими
украшаются Самодержцы наши в день своего торжественного венчания и которые
действительно могли быть даром Императора Алексия. Мы знаем, что и в Х
веке Государи Российские часто требовали Царской утвари от Византийских
Императоров; знаем также, что Великие Князья Московские XIV столетия
отказывали в завещаниях наследнику трона некоторые из сих вещей, сделанных
в Греции (как то свидетельствуют надписи оных и самая работа). Но
завоевание Фракии кажется сомнительным, и в древних летописях находятся
только следующие известия о делах Владимира в отношении к Грекам:
   "В 1116 году супруг Мономаховой дочери Марии, Царевич Леон, сын бывшего
Императора Диогена, собрав войско на берегах Черного моря, вступил в
северные области Империи и завладел городами Дунайскими; но Царь Алексий
подослал к нему в Доростол двух Аравитян, которые злодейски умертвили его
(Августа 15). Тогда Владимир, желая или отмстить за убийство зятя, или
сохранить для юного сына Марии, именем Василия, взятые Леоном города,
велел идти на Дунай Воеводе Иоанну Войтишичу и сыну своему, Вячеславу, с
другим Боярином, Фомою Ратиборовичем; первый действительно занял некоторые
из оных, а Вячеслав без успеха отступил от Доростола". Вопреки сему
сказанию, Анна Комнина в истории отца ее, славного Императора Алексия,
уверяет, что Леон, сын Диогенов, погиб в сражении с турками близ Антиохии.
"Чрез некоторое время, - пишет Анна, - явился в Империи обманщик,
принявший на себя его имя. Сосланный за то в Херсон, он был освобожден
Половцами и, предводительствуя их толпами, шел во Фракию; но, взятый в
плен Греками, испытал, что дерзость не остается без наказания: ему
выкололи глаза" (в 1096 году). Сего несчастного и другие Византийские
Летописцы именуют самозванцем; но зять Мономахов, убитый в Доростоле, был,
конечно, истинным Диогеновым сыном: ибо Владимир, находясь в тесных связях
с Двором Константинопольским, не мог, кажется, дать себя в обман
лжецу-бродяге. - Вдовствующая супруга Леонова, Мария, скончалась Монахинею
в России, где сын ее, Василий, усердно служил Великим Князьям; а города
дунайские были скоро возвращены Империи или силою оружия, или вследствие
мирных договоров.
   [1116-1123 гг.] Владимир, одолевая внешних неприятелей, смирял и
внутренних.
   Князь Минский, Глеб, не хотел ему повиноваться, сжег город Слуцк,
захватывал людей между Припятью и Двиною: за то сын Мономахов, Ярополк,
опустошил Друцк и вывел жителей в новый городок, для них основанный. Сам
Великий Князь, соединясь с Давидом Черниговским и с Ольговичами, взял
город Вячеславль, Оршу, Копыс; осаждал Минск, смирил Глеба и, вновь им
оскорбленный, привел его как пленника в Киев, где он и скончался. -
Беспокойные Новогородцы, употребляя во зло юность своего Князя Всеволода,
мятежными поступками заслужили гнев Мономаха, который, призвав всех
тамошних Бояр в Киев, велел им торжественно присягнуть в верности, удержал
некоторых у себя, а других заточил. Правые или не столь виновные
возвратились домой, узнав опытом, что самый человеколюбивый, но мудрый
Государь не оставляет дерзких ослушников без наказания. Уже несколько
времени Посадники Новогородские были, кажется, избираемы из тамошних
граждан: Владимир, опасаясь их мятежного духа, дал сей сан Киевскому
Вельможе Борису.
   Сын Святополков Ярослав, или Ярославец, Князь Владимирский, ненавидел
жену свою, дочь Мстислава, и не боялся огорчать ее деда: Мономах выступил
с войском, соединился с Ростиславичами, Князьями юго-западной России,
около двух месяцев держал город Владимир в осаде и принудил Ярослава
покориться; но сей легкомысленный племянник снова оскорбил дядю, с
презрением удалив от себя нелюбимую супругу: он бежал в Польшу. Никто из
Бояр не хотел за ним следовать, и Великий Князь отдал Владимирский удел
сыну своему, Роману, Володареву зятю, который в том же году умер. Мономах
послал на его место другого сына, Андрея (женатого на внуке Половецкого
Князя, Тугоркана) и велел ему предупредить замыслы Болеслава Кривоустого,
зная, что сей Король, свойственник изгнанного Князя Владимирского, ожидает
только удобного случая для объявления войны Россиянам. Андрей опустошил
соседственные владения Королевские и возвратился с добычею. Ляхи,
приведенные Ярославом, хотели взять Червен; но с великим уроном были
отражены тамошним Наместником, Фомою Ратиборовичем. Тогда Ярослав
прибегнул к Государю Венгерскому, Стефану, который, желая отмстить
Россиянам за отца своего, побежденного ими на берегах Сана, вступил в
область Владимирскую вместе с Богемцами и Поляками. Великий Князь, не имев
времени собрать войско, с малою дружиною отправил Мстислава к городу
Владимиру, где юный Андрей, осажденный многочисленными неприятелями, не
терял бодрости. Уже надменный Ярослав, подъехав к стенам, грозил сыну
Мономахову и народу страшною местию в случае сопротивления; осматривал
крепость и в уме своем назначал места для приступа, отложенного только до
следующего дня. В одну минуту все переменилось. Два человека вышли тайно
из крепости, засели на пути, между неприятельским станом и городом, и
копьями пронзили неосторожного Ярослава, когда он сам-третий возвращался к
союзному войску. Несчастный умер в ту же ночь; а союзники, изумленные его
бедствием, спешили заключить мир с Великим Князем. Летописец Венгерский
повествует, что Стефан, огорченный смертию Ярослава, клялся взять крепость
или умереть; но что Воеводы его не хотели ему повиноваться, сняли шатры
свои и принудили Короля возвратиться в Венгрию.
   В стане Владимировых неприятелей были и Ростиславичи, до того времени