Материалы размещены исключительно с целью ознакомления учащихся ВУЗов, техникумов, училищ и школ.
Главная - Наука - История
Каркейль Томас - Французкая революция

Скачать книгу
Вся книга на одной странице (значительно увеличивает продолжительность загрузки)
Всего страниц: 303
Размер файла: 2149 Кб
Страницы: «« « 156   157   158   159   160   161   162   163   164  165   166   167   168   169   170   171   172   173   174  » »»

рьяные  кулаки  стучат по крышкам пюпитров.  И  не  без результата!  Разве в
прошлом июле железный Бирмингем не  вспыхнул, сам не зная почему, в  ярости,
пьянстве и огне при криках: "За церковь  и короля!"  - и разве Престли и ему
подобные, праздновавшие обедом день Бастилии, не были сожжены самым безумным
образом? Возмутительно, если подумать!  В тот  же самый день, как  мы  можем
заметить, австрийский  и  прусский монархи с  эмигрантами выехали в Пильниц,
что в Саксонии, где 27 августа, не высказываясь  насчет дальнейшего "тайного
договора", который мог и не состояться, провозгласили свои надежды и угрозы,
заявив, что это "общее дело королей"     Где есть  желание  ссоры,  там найдется  и повод  к ней.  Наши читатели
помнят ту  ночь на  Духов  день 4  августа 1789  г.,  когда феодализм пал  в
несколько часов.  Национальное собрание,  уничтожая феодализм,  обещало, что
будет  дано  "возмещение",  и старалось  дать его. Тем не менее  австрийский
император объявил, что его германские принцы не могут быть лишены феодальных
прав; они имеют  поместья  во  французском  Эльзасе и  обеспеченные  за ними
феодальные  права,  которые  ничем  не  могут быть  возмещены.  И вот дело о
владетельных  принцах  (Princes Possessions)  странствует от  одного двора к
другому и покрывает целые  акры дипломатическими  бумагами,  вызывая скуку у
всего мира.  Кауниц доказывает  из Вены; Делессар отвечает из  Парижа, хотя,
может быть, недостаточно резко. Император и  его владетельные князья слишком
очевидно хотят прийти и взять компенсацию,  сколько удастся захватить. Разве
нельзя было бы поделить Францию, как разделили и продолжают делить Польшу, и
разом и успокоить, и наказать  ее? Волнение охватило всю Европу, с севера до
юга!  Ведь действительно это "общее  дело  королей". Шведский король Густав,
присяжный рыцарь королевы, хотел вести союзные армии, но помешал Анкарстрем,
изменнически   убивший  его,  потому  что  неприятности  были  и  поближе  к
дому32.  Австрия  и  Пруссия говорят в Пильнице, и все напряженно
прислушиваются. Императорские рескрипты выходят из  Турина; в Вене предстоит
заключение  тайной  конвенции.   Екатерина  Российская  одобрительно  кивает
головой: она  помогла бы, если б была готова. Испанский Бурбон задвигался на
своих  подушках: помощь  будет и от него - даже  от него.  Сухопарый Питт"министр приготовлений", подозрительно выглядывает из своей сторожевой башни
в  Сент-Джеймском дворце. Советники составляют  заговоры,  Калонн  плавает в
тумане,  -  увы, сержанты уже открыто барабанят  на всех германских базарных
площадях, вербуя оборванных  храбрецов33. Куда ни  посмотришь, со
всех сторон неизмеримый обскурантизм охватывает прекрасную  Францию, которая
не  хочет быть охваченной  им.  Европа  в  родовых муках; потуга следует  за
потугой, и что за крик слышен из Пильница! Плодом явится Война.
     Фридрихом  Вильгельмом   II  декларации  о   совместных   действиях   помощи
французскому  монарху. Пильницкая  декларация  означала  фактически создание
первой    коалиции   феодально-абсолютистских    монархий   Европы    против
революционной Франции.
     деятель, лидер партии тори, премьер-министр в 1783-1801 и 1804-1806 гг.

     Но самое худшее, в этом положении еще предстоит назвать - это эмигранты
в Кобленце.  Многие тысячи их  съехались  туда, полных  ненависти  и  угроз:
братья   короля,  все  принцы  крови,   за  исключением  безбожного  герцога
Орлеанского;  дуэлисты  де  Кастри, краснобай  Казалес,  Мальсень  с  бычьей
головой, бог войны  Брольи; женоподобные  дворяне, оскорбленные офицеры, все
перебравшиеся по ту сторону Рейна. Д'Артуа приветствует аббата Мори поцелуем
и  прижимает его  к своему  августейшему сердцу!  Эмиграция,  текущая  через
границы  то  по  каплям, то  потоком, охваченная  различными настроениями  -
страхом, дерзостью, яростью и  надеждой,  с первых  бастильских дней,  когда
д'Артуа уехал, "чтобы пристыдить граждан  Парижа", возросла до феноменальных
размеров. Кобленц превратился в маленький  заграничный Версаль  - Версаль in
partibus,  здесь  все  продолжается по-прежнему:  ссоры, интриги, господство
фаворитов,  даже  наложниц;  все  старые  привычки  в меньшем  масштабе,  но
обостренные жаждой мести.
     Энтузиазм  приверженности, ненависти  и  надежды  поднялся  до  высокой
отметки; это можно слышать в любой таверне в Кобленце из разговоров и песен.
Мори  присутствует  в  кружковом совете,  в котором многое  решается,  между
прочим  составление списков эмиграции по числам,  и  месяц  раньше или позже
определяет  большее  или меньшее право  в будущем дележе добычи.  На  самого
Казалеса  вначале  смотрели холодно,  потому  что он  случайно  высказался в
конституционном духе, - так чисты наши принципы34. В Люттихе куют
оружие;  "3000  лошадей" направляются сюда  с германских  ярмарок; вербуется
кавалерия, а равно и пехота "в синих  мундирах,  красных жилетах  и нанковых
шароварах"35. Эмигранты  ведут секретную  внутреннюю переписку  и
открытую заграничную:  переписываются с  недовольными тайными аристократами,
со строптивыми священниками, с "австрийским комитетом" в Тюильри. Вербовщики
настойчиво сманивают дезертиров: почти весь полк Руаяль-Аллеман переходит  к
ним. Маршрут во  Францию и  раздел добычи уже определены,  дожидаются только
императора. "Говорят,  что  они хотят отравить  источники, но, -  прибавляют
патриоты, сообщая  это, -  им не  отравить  источника  Свободы", на  что "on
applaudit" (мы  можем  только  аплодировать). У  них  имеются  также фабрики
фальшивых ассигнаций, и  по Франции разъезжают люди, раздавая и  распределяя
их;  одного  из  них  выдают  законодательствующему  патриотизму:   "некоего
Лебрена,  человека лет  тридцати,  с  густыми белокурыми  волосами"; у него,
вероятно  только  временно,   "подпухший  глаз  (oeil  poche),  он  ездит  в
кабриолете, на вороной лошади"36 и никогда не расстается с ним.
     Несчастные  эмигранты:  их участь  совпадала с  участью Франции. Они не
знают  многого  из  того, что  должны бы знать,  не знают ни самих  себя, ни
своего окружения. Политическая партия, не осознающая своего поражения, может
сделаться  фатальнейшей вещью для  самой  себя и для всего.  Ничто не убедит
этих людей в том, что  они не  могут  разогнать Французскую революцию первым
звуком своих военных труб, что эта революция - не  бурная вспышка болтунов и
крикунов, которые при взмахе кавалерийских сабель, при шорохе веревок палача
спрячутся  по  углам, чем глубже,  тем  лучше. Но,  увы, какой человек знает
самого себя и верно оценивает окружающие его явления, иначе нужна ли была бы
тогда физическая борьба?  Никогда,  пока эти головы не будут размозжены, они
не поверят,  что  рука санкюлота имеет  некоторую  силу,  а когда  они будут
размозжены, то верить будет уже слишком поздно.
     Можно  сказать без раздражения против этих бедных заблудших людей,  что
зло,  исходящее  от  эмигрировавшей  знати,  более  всех  других зол роковым
образом повлияло  на  судьбу Франции.  Если  б  они  могли  это знать, могли
понять! В начале  1789 года их еще окружал некоторый престиж и страх: пожары
их замков,  зажженных  месяцами  упорства,  стали гаснуть после 4  августа и
могли бы прекратиться совсем, если бы  владельцы знали, что им защищать и от

Страницы: «« « 156   157   158   159   160   161   162   163   164  165   166   167   168   169   170   171   172   173   174  » »»
2007-2013. Электронные книги - учебники. Каркейль Томас, Французкая революция