изо  всех сил" означало отрицание  зла и стремление  делать добро. Сказанное
четко  демонстрирует  действительное  влияние  взглядов  Пелагия  (360-418),
считавшего, что человек может добиться оправдания своими усилиями.
     Первый  отпор идеям  "Via moderna" был дан  в  Оксфордском университете
Томасом  Брадвардином,  ставшего позже архиепископом  Кентерберийском.  Свое
опровержение  он назвал "De  causa  Dei contra Pelagium" ("Божье дело против
Пелагия").  Он  развил теорию  оправдания, представлявшую  собой  возврат  к
взглядам  Августина,  изложенным в  его антипелагианских сочинениях. Позднее
идеи  Брадвардина  были  развиты  Джоном   Виклифа  и  подхвачены  Григорием
Риминийским в Сорбонне. Взгляды Григория  стали  распространять  члены  того
ордена,  в  котором  он  состоял (Орден  отшельников  Святого Августина  или
"Августиновский  орден").  Так  и  появилась "Schola  Augustiniana  moderna"
("Современная Августинианская  школа"). В сотериологии этой школы акцент был
сделан  на необходимости  благодати,  на  греховности человека, Божественной
инициативе в оправдании и Божественном предопределении.  Спасение понимается
как  дело  Божье  от начала  до конца  и  инициативу  в деле  оправдания мог
проявить только Бог.
     Спор  этих двух  классических  средневековых школ  был хорошо  известен
реформаторам.  Во время  пребывания Лютера в Эрфуртском университете (1501 -
1505)  на  факультете  семи  свободных искусств господствовали представители
"Via  moderna".  Лютер  был  хорошо  знаком  и  со  стандартным богословским
учебником  Гавриила Биля "Комментарий о  каноне Мессы". Осенью 1508г. Мартин
Лютер  был приглашен  читать  курс  философской  этики  во  вновь основанный
Виттенбергский университет. Именно в этом году были внесены важные изменения
в  университетские  уставы  и  отныне  преподавателям  дозволялось  излагать
материал не только с позиций "Via Thomas" и "Via Scoti", но и на основе идей
"Via  Gregorii"   (еще   одно   название   "Schola   Augustiniana  moderna",
образованное   из   имени  Григория  Риминийского).  По   мнению   некоторых
исследователей,  "Лютер  и  его "истинное  богословие" стоят  в конце долгой
средневековой  августинианской  традиции,   наводя  на   мысль  о  том,  что
Лютеранская  Реформация   представляет   собой  триумф   этой   традиции   в
шестнадцатом веке" (55,с.105).
     Что  же  касается Жана  Кальвина,  то  на  него  явно  повлияла  вторая
традиция. Он начинал свою академическую карьеру в Парижском  университете  в
20-х годах 16в. В нем о  особенно в Коллеж де Монтегю, где обучался Кальвин,
была  широко распространена "Via moderna". Особенно очевидным свидетельством
знакомства Кальвина  с этой позднесредневековой богословской школой является
волюнтаризм - доктрина,  в  соответствии с  которой окончательным основанием
заслуги является воля Божья, а не  благость  самого поступка (55,с.107). Эта
мысль  встречается  еще  в  сочинениях  Дунса  Скота  и  в  период  позднего
средневековья была очень  популярна, особенно в  радикальных августинианских
кругах. В  1555г. Кальвин отвечал на вопросы Социна о заслугах Христа и свои
ответы позднее включил в издание "Наставлений" 1559г. Он ясно  говорит,  что
основание для  заслуги Христа  заключается не в факте его  самопожертвования
(это был бы интеллектуальный подход), а в Божественном решении принять такую
жертву как  достаточную  для  искупления  человечества:  "без  Божественного
соизволения Христос не смог бы ничего достичь" ("Nam Christus nonnisi ex Dei
beneplacito  quidquam meriri  potuit"). В то же  время  говорить  о том, что
Кальвин  является  простым  продолжателем   традиции   Дунса  Скота  нельзя.
Исследования  К. Ройтера  и А.  Маграт  доказывают, что  через  шотландского
схоласта  Джона  Мэйджора  (Майера), преподававшего  в  Париже, Кальвин  был
знаком с  "новой  концепцией антипелагианства и  скотистского  богословия  и
обновленным  августинианством".  В учении есть некоторые прямые  параллели с
"Schola   Augustiniana   moderna":   "номинализм",   волюнтаризм,   обильное
использование сочинений  Августина,  особенно  его  антипелагианских трудов,
пессимистический взгляд на человеческую природу, акцент на приоритете Бога в
спасении    человечества,   радикальная    доктрина   абсолютного   двойного
предопределения и др.
     Из сказанного очевиден вывод о том, что Жан Кальвин был детально знаком
с  различными современными схоластическими  произведениями, но в итоге пошел
своим путем, существенно увеличив элемент рационализма при решении отдельных
проблем.  Его  взгляды  на место  и  роль  в  жизни человека церкви, природу
человека,  понимание Бога  и  мира дают возможность увидеть в нем не  просто
завершителя средневековых традиций, но и мыслителя нового типа.
     О своеобразном подходе Жана Кальвина к средневековой культуре говорит и
его отношение  к практике церкви,  основывающейся во многом на средневековых
традициях мышления и быта. В частности,  речь идет об отношении  Кальвина  к
реликвиям.
     Поставив  перед собой задачу реставрации раннехристианских апостольских
порядков, реформаторы не могли не обрушиться на почитание святых,  реликвий,
мощей и т. п. Культ святых и реликвий был неизвестен новозаветному и раннему
христианству,  но католицизм  без него  немыслим. Один из ранних  богословов
необходимость культа  святых объяснял следующим  образом:  "Вследствие нашей
скудной  способности к созерцанию, - почему мы не в  силах взирать на горний
свет в нем  самом, - должны мы, по крайней мере, созерцать его в святых; ибо
вследствие скудной способности к любви человек в своем несовершенстве  часто
чувствует  большую  любовь к какому-нибудь святому, чем к богу". (15,с.314).
Поэт Пруденций добавляет еще один аргумент: "Святые всесильны у господа; они
изливают на  землю благодеяния, подобно тому, как поток - воду; приходящие к
их могилам  в  слезах, возвращаются с веселым  сердцем; Христос ни в  чем не
может  отказать людям,  которые,  свидетельствуя о  нем, подверглись смерти"
(Там же). Почти  одновременно с культом святых распространяется и  почитание
реликвий. Император  Юлиан Отступник жаловался, что  галилеяне наводняют его
государство  сувенирами  (memoriae)  в  честь  святых.  Набеги  норманнов  и
мусульманская угроза стимулировали широкое распространение мощей и  реликвий
в  странах  Западной  и  Центральной  Европы.  Сначала  под  видом  реликвий
почитались предметы, связанные с тем  или иным святым: обрывки одежды, следы
крови, утварь, обломки гробницы и т. п.  После  смерти св.  Мартина из  Тура
самой  ценной  реликвией  в  королевской  сокровищнице  стало его облачение.
Бернара Клервоского как-то в Милане раздели почти догола, поскольку  еще при
жизни его почитали за  святого. Со  временем стали даже расхищать гробницы и
раздроблять реликвии. За реликвиями началась настоящая охота. В повседневной
жизни средневекового человека реликвии стали играть необычайную роль. На них
давали  торжественные  клятвы,  их  выставляли  во  время  эпидемий,  к  ним
обращались  за  помощью  и  исцелением, они выступали в качестве  свидетелей
истины.  Повсеместно развивалась  вера  в исходящую  от  них благодать.  Уже
Аврелий Августин был возмущен многим: "Не подражайте  толпе неопытных людей,
которые даже в  своей правой вере погрешают; я  знаю, что  много есть таких,
которые поклоняются гробницам и изображениям... мы не должны чтить их (т. е.
святых), как богов;  мы не  хотим подражать язычникам,  которые обожествляют