стал лучше видеть, как в ней можно было добиться мастерства. Здесь были
определенные уровни компетенции, находившиеся за гранью того, что Вильямс
считал ранее достижимым.
   По-прежнему существовал своего рода программистский пантеон - в
некотором роде братство, как и в старые добрые времена.
   Кен ощутил этот вкус, вкус более экзотичных мест, когда он быстро
поговорил по поводу своей работы в качестве системного программиста в
Bekins Moving and Storage. Bekins в последствии перешел с компьютера фирмы
Burroughs на больший и немногим более интерактивный компьютер фирмы IBM.
Кен нагло приписал себе в карьерную историю должность "специалист по
компьютерам IBM", благодаря чему и был принят на работу.
   В Bekins, Кен Вильямс оказался связан с чистым программированием. В его
задачу входила инсталляция на IBM высокопроизводительной
телекоммуникационной системы, которая позволяла восьми или девяти сотням
пользователей из отделений по всей стране работать вместе, из-за этого же
в ней существовали проблемы и сложности, которые ему ранее не встречались.
Если он не был сильно занят, то он экспериментировал с тремя или четырьмя
языками, удивляясь тем способам, которые требовалось держать в голове для
каждого языка.
   Внутри компьютера находился целый мир± способ мышления. И может быть
впервые, Кен Вильямс был занят процессом собственно вычислений, чем целью,
которая должна была быть достигнута при выполнении работы.
   Другими словами, он был занят хакерством.
   Как следствие постоянно поддерживаемого интереса, Кен оставался в
Bekins гораздо дольше, чем у других своих нанимателей - полтора года. Это
время было проведено с хорошей пользой, его следующая работа предоставляла
ему еще большие возможности, а за это время у него появились контакты и
идеи, которые вскоре позволят ему вести себя так, как будто это было в его
самых невероятных фантазиях.
 
 
    
 
   Компания, в которую он попал, называлась Informatics. Она была одной из
большого количества фирм, которые появились в середине 60-х для того чтобы
извлечь преимущества разрыва в области программного обеспечения для
сверхбольших машин. Все большее количество компаний и правительственных
агентств получали компьютеры, и почти ничего из программного обеспечения,
которое шло вместе с продукцией, неповоротливых как бегемоты, компьютерных
компаний не справлялось с теми задачами, для которых эти компьютеры
предназначались. Поэтому каждой компании приходилось нанимать собственный
штат программистов или полагаться на услуги дорогостоящих консультантов,
которые неизменно исчезали, как только система рушилась и к ценным данным
"приходили русские" (была такая страшилка времен холодной войны "русские
идут!" для западных обывателей, и если бы они тогда пришли, то это был бы
полный абзац - пр.перев.). Чтобы разгрести это дерьмо, приходила еще одна
команда программистов или консультантов, и все повторялось снова: опять
начинался новый проект и новая команда начинала снова изобретать колесо.
   Informatics, и компании ей подобные, организовывались для продажи
программного обеспечения, которое сделало бы Неповоротливых Гигантов более
пригодными для работы. Идея заключалась в том, чтобы изобрести колесо один
раз и навсегда. Потом взять на это патент, и продавать, продавать,
продавать± Программисты компании потратили много сил на создание системы
на ассемблере, которая позволяла бы программистам пишущих на языках
низкого уровня, а в некоторых случаях и непрограммистам выполнять простые
компьютерные задачи. По большей части, эти коммерческие системы делали
почти то же самое что клерки или сотрудники филиалов заказчика на бумаге,
которые пробивали на перфокартах и вводили в систему информацию, а на ее
основе модифицировался какой-то определенный, уже существующий, файл.
   Informatics получила известность благодаря законченной системе под
названием Mark 4. В 70-х годах это был самый продаваемый продукт для
мэйнфреймов, а его продажи иногда приносили до ста миллионов долларов
дохода в год.
   В конце семидесятых годов, одним из менеджеров, которые отвечали в
Informatics за новые продукты, был Дик Сандерланд, бывший программист на
ФОРТРАНе, который карабкался по корпоративной карьерной лестнице, после
неудачной попытки окончания юридической школы. Но вместо закона,
Сандерланд обнаружил в себе влечение к яркой и чистой концепции
менеджмента. Быть лидером в группе людей, мобильным строителем
компетентной, хорошо сплоченной команды работников, убедительным толкачом
идей и конструктивным управленцем± вот то, к чему стремился Дик Сандерланд.
   Маленький, с неестественно бледным лицом, мешковатыми веками над
глазами и медленной речью, Сандерланд считал, что он рожден быть
менеджером. Его всегда интересовала реклама, продажи и продвижение
товаров. Его привлекала психология. И его приводила в восхищение идея
правильного подбора людей для дальнейшей совместной работы, так, чтобы их
совместные усилия существенно превышали ничтожно маленькую сумму их
индивидуальных усилий.
   Дик пытался это сделать в Informatics, в которой была новая команда по
разработке продуктов. В его штате уже был один гениальный волшебник,
худощавый и тихий человек, которому было за сорок, по имени Джей Салливан.
Джей был бывшим джазовым пианистом. Он пришел в Informatics с заурядной
обычной должности из своего родного города Чикаго. Позднее он объяснил,
почему он это сделал: "Системное обеспечение в Informatics было более
интересной вещью. Вам не надо было беспокоиться о таких земных вещах как
приложения или зарплатные ведомости. Для меня это было реальным
программированием; если вы занимались этим, то вы делали гораздо больше
программирования в его изначальном смысле. Настоящие приемы
программирования являются более важной вещью, чем специфика работы в
некоторое конкретное время".
   Другими словами, здесь он мог заниматься хакерством.
   В своих занятиях программированием, Салливан работал как отпускник,
аккуратно планировавший свое путешествие, внимательно изучавший
малозаметные свойства местного пейзажа, и прокладывавший свой путь с
великой тщательностью. Он был достаточно любопытен, чтобы сбиваться с
намеченного им пути, и если того требовали обстоятельства, то он уходил в
сторону и получал наслаждение из внимательного исследования того, что
находилось за ответвлением от его маршрута, не забывая о достижении своей
цели, если окольный путь оказывался успешным.