что Ван Цзы-фу друг Дун Чэна, не посмел остановить его, и тот прошел в
кабинет. Ван Цзы-фу увидал, что Дун Чэн спит, облокотившись на стол и
прикрывая рукавом кусок шелка, на котором виднелся иероглиф "Чжэнь"(Цзы-фу потихоньку вытащил указ, прочитал его и спрятал в рукав, потом
окликнул Дун Чэна:

     -- Как вы себя чувствуете, дядюшка императора? Почему вы уснули, сидя за
столом?

     Дун Чэн открыл глаза и, не найдя на столе указа, позабыл о всяких
церемониях; руки и ноги у него задрожали.

     Ван Цзы-фу продолжал:

     -- Вы замышляете убийство Цао Цао. Я обязан об этом донести!

     -- Если вы это сделаете, Ханьский дом прекратит свое существование, -- со
слезами молвил Дун Чэн.

     -- Я пошутил, -- успокоил его Ван Цзы-фу. -- Могу ли я изменить Ханьскому
дому? Ведь еще мои предки пользовались его милостями! Я хочу всеми силами
помочь вам, брат мой, уничтожить злодея.

     -- Это было бы счастьем для Поднебесной! -- с облегчением вздохнул Дун Чэн.

     -- Давайте все обсудим. Я не пожалею свой род, чтобы послужить ханьскому
государю.

     Дун Чэн взял кусок белого шелка, написал на нем свое имя и прозвание; Ван
Цзы-фу сделал то же и сказал:

     -- У Цзы-лань -- мой большой друг, надо с ним посоветоваться.

     -- Из придворных чинов только чаншуйский сяо-вэй Чун Цзи да и-лан У Ши --
мои близкие друзья. Несомненно, они будут с нами заодно, -- произнес Дун
Чэн.

     И тут, словно на зов, пришли Чун Цзи и У Ши.

     -- Небо помогает нам! -- воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзы-фу
спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.

     Выпив чаю, Чун Цзи спросил:

     -- Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?

     -- Да, конечно, но что же можно сделать? -- ответил Дун Чэн, стараясь
казаться равнодушным.

     -- Я поклялся убить злодея, да некому помочь мне, -- признался У Ши.

     -- Уничтожить злодея на пользу государству -- за это и умереть не обидно!
-- присоединил свой голос Чун Цзи.

     -- Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! -- пригрозил
Ван Цзы-фу, выходя из-за ширмы. -- И дядюшка императора это подтвердит!

     -- Преданному слуге императора смерть не страшна! -- гневно заявил Чун Цзи.
-- Если мы умрем, то станем духами-хранителями династии Хань. Это лучше, чем
прислуживать государственному преступнику, как это делаете вы!

     -- Вот как раз по этому делу мы и хотели пригласить вас. Мой друг просто
пошутил...

     С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Ши.
Те безудержно зарыдали. Тогда Дун Чэн попросил их вписать свои имена, а Ван
Цзы-фу сказал:

     -- Погодите, я приведу У Цзы-ланя.

     Вскоре он вернулся вместе с У Цзы-ланем, и тот тоже приписал свое имя.
После этого они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Но тут
доложили, что Дун Чэна спрашивает силянский тай-шоу Ма Тэн.

     -- Скажите, что я заболел и не могу принять его.

     -- Я видел, как он выходил из ворот дворца в парчовом халате с яшмовым
поясом! -- обиженно воскликнул Ма Тэн. -- Зачем он притворяется больным,
ведь я не без дела, явился к нему!

     Привратник передал эти слова Дун Чэну, тот извинился перед гостями и вышел в
приемную к Ма Тэну. После взаимных приветствий они уселись, и Ма Тэн сказал:

     -- Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам
проститься, а вы почему-то отказались меня видеть.

     -- Я, недостойный, захворал, -- пожаловался Дун Чэн, -- моя вина перед вами
велика.

     -- По вашему лицу не заметно, что вы больны...

     Дун Чэн промолчал. Ма Тэн встал, негодующе встряхнул рукавами халата и со
вздохом направился к крыльцу.

     -- Нет, такие люди не спасут государства! -- как бы про себя пробормотал
он.

     -- Каких людей вы имеете в виду? -- остановил его Дун Чэн, задетый этими
словами.