процесс в 1801 году и подверг его заключению в секретной тюрьме за некоторые
тезисы, напечатанные  на  испанском  языке  и  поддержанные  им,  о  способе
изучать, исследовать и  защищать  истинную  религию.  Он  публично  произнес
отречение на малом аутодафе как  подозреваемый  в  натурализме,  и  на  него
наложили несколько епитимий. Я прочел его  тезисы,  которые  мне  показались
правоверными, если толковать  их  в  естественном  смысле,  а  не  стараться
извлекать из них натянутые выводы. Преподаватели схоластического  богословия
высказались против доктора Висенте, потому что в некоторых тезисах он  якобы
нападал на господствовавшую в то время манеру изучать и преподавать религию.
В особенности он оспаривает их претензию изъяснять богооткровенные  догматы,
внутреннее  домостроительство  которых  выше  человеческого  понимания.  Его
обвинили также, хотя без достаточных улик, в том, что он проповедовал против
благочестивых упражнений набожности. Проповедь, давшая повод к этому упреку,
была строго исследована. Нашли, что  он  сказал  в  точных  выражениях,  что
истинная набожность состоит в действительной практике добродетелей, а  не  в
наружных обрядах. Его тезисы были осуждены публично, а  сам  он  задержан  в
течение  восьми  лет.  Он  был  племянником  инквизитора  в  Сант-Яго;   это
обстоятельство побудило вальядолидских инквизиторов объявить его помешанным,
чтобы спасти.  Вернувшись  в  свое  жилище,  он  дал  столь  недвусмысленные
доказательства неповрежденности рассудка,  что  инквизиторы  рассудили,  что
честь трибунала не позволяет оставить дело в таком положении,  и  его  снова
арестовали. Он пробыл в тюрьме больше  года,  когда  справили  аутодафе,  на
котором объявили вышеприведенный приговор.
     114. Вильягарсия (брат Хуан), доминиканец, ученик  Каррансы  и  спутник
его путешествия по Германии, Англии и Фландрии.  Он  был  одним  из  великих
богословов своего времени. Его арест произошел в  Медемблике,  во  Фландрии,
одновременно с арестом архиепископа в Торрелагуне, в  Испании.  19  сентября
1559 года он был заключен в секретную тюрьму  инквизиции  в  Вальядолиде.  В
бумагах его и архиепископа нашли несколько писем,  которые  доказывали,  что
брат Луис де ла Крус и брат Франсиско де Тордесильяс  давали  ему  отчет  из
Вальядолида обо всем, что могли узнать о  состоянии  процесса  архиепископа.
Ему приписали те же заблуждения, что и прелату, главным образом потому,  что
часть  рукописных  трудов  последнего  он  скопировал  своей  рукой.   Когда
несколько лиц сказали ему, что катехизис Каррансы будет лучше по-латыни, чем
на народном языке, он занялся его переводом, будучи в Англии.  Сделанная  им
часть  перевода  возбудила  новое  обвинение,  и  принялись  рассуждать,  не
применить, ли к нему пытку по чужому делу (in caput alienum). Этим  способом
надеялись  заставить  его  назвать  некоторые  вещи,  обозначенные,  но  без
доказательства,  для  обвинения  архиепископа  относительно   чтения   труда
Эколампадия [895] и некоторых других запрещенных книг. Мнения разделились, и
совет инквизиции приказал, чтобы предварительно и  формально  он  был  снова
допрошен  о  некоторых  тезисах.  Его  ответы  были  так  благоприятны   для
архиепископа, что тот не  мог  быть  более  убедительным.  Он  пробыл  около
четырех лет в тюрьме, произнес отречение и подчинился  некоторым  епитимьям,
одна из которых запрещала ему писать по богословию и преподавать его.
     115. Вильальба (брат Франсиско де) - см. главу XXIX.
     116. Вильегас (Альфонса де) - см. главу XIII.
     117. Вирусе (дом Альфонса де), епископ Канарских островов, - см.  главу
XIV.
     118. Йереги  (дом  Хосе  де),  белый  священник,  доктор  богословия  и
канонического права.  Он  родился  в  Вергаре,  в  провинции  Гипускоа,  был
преподавателем инфантов дона Габриэля и дона Антонио  Бурбонов  и  кавалером
ордена Карла III. Он напечатал хороший катехизис.  Его  большое  образование
делало его способным с пользой писать по богословию и церковной  дисциплине.
На него доносили  трижды  мадридской  инквизиции  как  на  подозреваемого  в
янсенизме несколько священников и невежественных монахов, державших  сторону
иезуитов. В 1792 году ему назначили город Мадрид вместо тюрьмы, и он  прожил
полгода  в  этом  состоянии,  удовлетворительным  образом  ответив  на   все
обвинения, и был освобожден придворными инквизиторами. К несчастию, он  имел
врагов в верховном совете, который желал приостановки процесса; они  пустили
в ход против него все пружины, и достигли бы успеха, если бы не умер  в  это
время главный инквизитор Рубин де Севальос, епископ Хаэна. Его преемник  дом
Мануэль Абад-ла-Сьерра, архиепископ Силиврии, исповедовал те  же  убеждения,
что и Йереги. Наконец ему дали удостоверение в отпущении и вернули  свободу.
Король назначил его почетным инквизитором. В новом  своем  Положении  Йереги
подвергся  новым  опасностям,  потому  что  рассказывал  своим  друзьям   об
обстоятельствах своего процесса. Это было истолковано как знак  презрения  к
святому  трибуналу,  который  запретил  ему  что-либо  сообщать  о  процессе
(запрещение это делалось всем подвергшимся приговору святого трибунала). Тем
не менее он написал апологию письма Грегуара, епископа Блуаского, к главному
инквизитору Испании, опровергая  все,  что  публиковали  против  его  мнений
насчет инквизиции.
     119. Севальос (Херонимо де),  уроженец  Эскалоне.  Он  был  профессором
университета в Саламанке и членом муниципалитета Толедо. Он напечатал в Риме
в 1609 году том в лист, содержащий  несколько  трактатов  по  юриспруденции,
первый из которых озаглавлен: Рассуждение  об  основных  доводах  испанского
короля и его совета для производства расследования процессов  церковных  или
между церковными лицами при получении апелляции  на  злоупотребления.  Среди
большого числа вопросов,  о  которых  он  рассуждает,  находится  следующий:
"Позволительно ли церковному судье в процессе, возбужденном против мирян  по
каноническим вопросам, арестовывать их и переводить в  епископский  дом  без
вмешательства королевского судьи?" Тот же автор напечатал потом в  Саламанке
в 1613 году том в лист под заглавием  О  расследовании  церковных  процессов
между церковными лицами, когда от одной  из  сторон  поступила  апелляция  к
королевской власти на  злоупотребления.  Он  написал  еще  другие  труды,  о
которых упоминает Николас Антонио. Некоторые священники, смотревшие  как  на
ересь на  все,  что  клонилось  к  защите  королевских  прав  против  власти
духовенства, донесли на него толедской инквизиции. Члены этого трибунала  не
велели его арестовывать, но представили ему  пункты  обвинения  против  двух
вышеупомянутых трудов. Он оправдался так совершенно, что было  разрешено  их
обращение в публике. Некоторое время спустя римская инквизиция внесла  их  в
свой Индекс; испанская инквизиция велела уничтожить в  них  несколько  мест,
которые не находят в новых изданиях.
     XIII. Я мог бы увеличить  эту  заметку  именами  других  литераторов  и
ученых, менее выдающихся и менее известных. Я не счел нужным  включать  сюда
испанцев, которые написали запрещенные труды, достойные перейти в потомство,
но на личность  которых,  судя  по  имевшимся  у  меня  сведениям,  не  было
произведено  нападения  со  стороны  святого  трибунала.  Мне  кажется,  что
количества имен, данных мною, будет достаточно для доказательства опасности,
угрожавшей желанию распространять просвещение и вкус к хорошей литературе  в