- А Толлебен, - раздумчиво сказал Ланна, - хочет  меня  уверить,  что
все дело в рекламе какого-то уже переставшего существовать агентства.
   Казалось, и он ищет глазами Терра. Терра попятился к двери и добрался
до прихожей; там он сделал поворот и хотел улизнуть. Но  натолкнулся  на
свободное кресло и почти помимо воли рухнул в него.


   Совесть подсказывала ему,  что  в  ближайшую  минуту  он  может  быть
арестован   как   политический   отравитель   колодцев,   чуть   ли   не
государственный преступник. Возможно, что и приглашение  статс-секретаря
было просто  ловушкой:  он  разыгрывал  роль  покровителя,  чтобы  легче
уничтожить  Терра!  Молодая  графиня  вышла  за  ним  в  прихожую,  она,
любопытствуя, пристроилась в соседнем кресле.
   - Что с вами?
   Ее поведение тоже казалось ему подозрительным.
   - Кто этот интриган в сюртуке? - резко спросил он.
   - Действительный тайный советник фон Губиц. Он напугал вас?
   Терра видел, что она улыбается. Блестящий луч из-под прищуренных  век
обезоруживал его своей иронией, как в тот  миг,  когда  они  встретились
впервые, и как всегда. Когда она так улыбалась, он согласился  бы  даже,
чтобы его арестовали.
   - В чем вы провинились? - спросила она.
   Он отер пот со лба.
   - Перед его нечеловечески проницательным взглядом  и  самый  невинный
смертный может ни с того ни с сего почувствовать себя преступником.
   - Он хранитель наших самых сокровенных тайн. Он знает все. Даже  папа
многого не знает. - Она с обидой  откинула  голову.  -  Что  вы  скажете
насчет разоблачения, которое мы подслушали?
   - Я скажу, что нам спокойнее сидеть здесь, а то, пожалуй, мы увидим и
услышим слишком много, - осторожно заметил он.
   Через зал прошла Альтгот.
   - Обычно милейшая Альтгот никогда не уезжает, не простившись со мной.
Она, видимо, чем-то недовольна, - пробормотала графиня Ланна,  усмехаясь
глазами. Затем поспешно: - Посмотрите-ка вон туда, на эту пару!
   Им была видна и столовая,  где  Кнак  оставил  свою  дочь  наедине  с
претендентом на ее руку. Его собственный голос слышался из кабинета, где
происходило совещание и где он в чем-то убеждал дипломата.
   - Бисмарк явно берет верх, - сказала графиня Алиса, кивнув в  сторону
столовой.
   Терра не сразу понял ее. Потом рассмеялся:
   - И вы зовете его Бисмарком? - но осекся.
   - Если бы вы раньше видели Беллу Кнак! - с такой  горечью  произнесла
молодая графиня, что он даже испугался. - Она не оставляла без  внимания
ни одного смазливого лейтенанта. Вот тут-то она была на высоте.
   - Ведь она может подарить принцу-супругу целое  царство!  Недаром  ее
зовут Беллона .
   - Оставьте шутки! Посмотрите, что с ней творится.
   Мощная  мужественность  Толлебена,  дыша   удальством,   все   больше
подчиняла себе уже наполовину укрощенного сорванца. Толлебен был навязан
ей отцовской властью, вся  расстановка  социальных  сил  утверждала  его
права; он был неизбежен и предназначен свыше.  Фрейлейн  Кнак  прекрасно
это понимала, она щурилась  сквозь  смех  и  слезы.  Вдруг  она  встала,
отодвинула столик и хотела уйти. Но Толлебен преградил ей дорогу.
   Из кабинета, который теперь не был в  поле  зрения  Терра,  доносился
голос Кнака:
   - Международное положение таково, что  у  вас  нет  выбора,  господин
посол.  Только  у  нас  вы  можете  заказать   пушки,   если   подпишете
политический договор, который предлагает вам его сиятельство.
   - Сейчас  бедняжке  Белле  придется  капитулировать,  -  пробормотала
Алиса.
   - Почему это задевает вас, графиня?  -  спросил  Терра  пытливо.  Она
посмотрела ему в глаза, и во взгляде ее он прочел огорчение, которому не
хотел верить.
   - Разве вы еще не заметили, что я  честолюбива?  -  ответила  она,  и
резкая складка обозначилась у нее между бровями.
   - Это  ложь,  -  сказал  он  с  глубокой  искренностью.  -  Вы  вышли
безгрешной из рук творца.
   В сознании важности всего только что сказанного, они,  не  отрываясь,
глядели друг на друга. То иронизируя, то трепеща,  они  долго  и  тщетно
искали друг друга. Сейчас произошла их настоящая встреча.
   - Нет, это верно, - сказала графиня, не отводя  взгляда.  -  Я  хочу,
чтобы мой отец достиг вершины, и о том же мечтаю для своего мужа.
   - Позвольте смиреннейше напомнить вам, что и  тогда  вы  бы  не  были
первой дамой в государстве. А раз так, к чему все это?
   - Я допускаю только такую власть  над  собой,  которая  позволит  мне
уважать себя, - промолвила она свысока.
   С ужасом усмотрел он здесь намек  на  то,  как  произошло  их  первое
знакомство. За ужасом последовало возмущение; он сжал сплетенные  пальцы
между  колен  так,  что  они  сплющились  и  покраснели,   и   произнес,
пригнувшись, словно для прыжка:
   - Почему же вы, графиня, сочли нужным принять меня?
   Увидев,  что  она  сильно  побледнела,  он  сделал  испуганный  жест,
отрекаясь от своих слов. Но все же  перед  ней  внезапно  и  неотвратимо
встал тот миг в ночи, когда они, прижавшись друг к другу, как преступные
беглецы, склонялись над растекавшейся лужей  крови  вокруг  убитых.  Она
была во власти того, кто держал ее тогда в объятиях!
   - Не кляните меня! - пробормотал он виновато.
   - Наоборот,  я,  как  и  мой  отец,  чувствую  особое  пристрастие  к
сомнительным личностям, - холодно и отчужденно отрезала она.
   Он выслушал ее, не дрогнув. Только  ощутив  неловкость  молчания,  он
встал, чтобы проститься. Но она удержала его:
   - Вам незачем бежать. - У нее снова был тон насмешливой приятельницы.
- Вы все равно вернетесь.
   - А вы захотите меня видеть? Без всякой задней мысли, просто захотите
видеть?
   Вместо ответа она повела его наверх по лестнице. Здесь, наверху,  был
большой рабочий  кабинет.  Войдя,  она  заперла  дверь,  словно  от  тех
страшных сил, которые  отдавали  каждого  из  них  в  руки  другого.  Из
обширного сада под окнами в комнату попадали последние  лучи  угасающего