она превратилась в Корделию из "Короля Лира". При этом нелишне заметить, что
в одних древнегреческих мифах Персефона предстает дочерью Зевса, тогда как в
других - Посейдона. Впрочем, возможно, это всего лишь совпадение.
     У Гвин ап Нудда был брат по имени Эдейрн, о котором нам почти ничего не
известно,  ибо  он  всегда остается  где-то  на заднем  плане.  Он вообще не
упоминается в наиболее ранних валлийских легендах, появляясь лишь в качестве
одного  из рыцарей двора Артура в новеллах "Куллвх и Олвен", "Сон Ронабви" и
"Герайнт,  сын Эрбина", входящих в состав Красной книги. Эдейрн сопровождает
Артура  во время  его поездки в Рим и, как  гласит  предание,  убивает "трех
самых отвратительных великанов" в  Брентеноле (Брент Кнолл),  что неподалеку
от Гластонбери.  Его имя  встречается  в календаре валлийских святых, где он
предстает бардом, и в Бодедерне, что возле Холихеда, до сих  пор сохранилась
капелла  в  его честь. Наибольшую известность его  имени принесла знаменитая
идиллия Теннисона "Герайнт и Энид", которая очень близко воспроизводит сюжет
старинной валлийской новеллы "Герайнт, сын Эрбина".
     Оставив на  время бога неба и его сына, мы  без  труда можем убедиться,
что и другие дети богини  Дон являются своего рода олицетворениями различных
сторон  жизни  и  материальной  культуры,  которые,  по  мнению  архаических
народов, были  дарованы людям  самими богами. У самой Дон  был брат, Мэт фаб
Мэтонви,  сын  таинственного  Мэтонви,  считавшийся  всемогущим  повелителем
подземного царства, родственником знаменитого Бели, а может быть - и  другой
ипостасью  этого  бога, представленной другим именем-титулом, ибо  само  имя
Мэт, означающее "монеты,  деньги,  сокровища", заставляет вспомнить Плутона,
греческого  владыку Аида, в ипостаси бога-владетеля  и дарителя  драгоценных
металлов.  Согласно  представлениям,  бытовавшим  у всех  арийских  народов,
мудрость  и  материальные  богатства  первоначально возникли из  подземного,
потустороннего мира, и мы видим, что Мэт  - в частности, в интерпретации его
имени  в  "Мабиноги"  -  предстает  богом,  вручающим  свои  волшебные  дары
собственному  племяннику и ученику Гвидиону, который,  как  у  нас  eсть все
основания  полагать,  является  тем же  самым сакральным  персонажем,  коего
многочисленные германские  племена почитали под  именем  Уодина,  или Одина.
Вооруженный  этими  познаниями, Гвидион фаб  Дон становится  дpуидом  богов,
"повелителем  чародейства и фантазии" и, более того, учителем и  наставником
во всех добрых и полезных  делах,  другом и покровителем рода человеческого,
вечным  неутомимым  борцом  против злых  сил подземного  мира,  не  желающих
выпускать из  рук  те благие сокровища, обладателями которых они  считались.
Плечом к плечу с ним в этой "священной войне" культуры с невежеством и света
с тьмой сражались его родные братья Амаэтон, бог земледелия, и Гофаннон, бог
кузнечного ремесла,  отождествляемый с гэльским  Гоибниу. Кроме них, у  него
была  и сестра по имени Аранрод, то есть "Серебряный Круг", которая, как это
нередко  имеет  место  в  мифологиях разных народов мира, приходилась ему не
только сестрой,  но  и женой.  Так, Зевс взял  себе в жены Геру,  и поистине
трудно представить, кто еще мог стать супругой столь высокого бога. От брака
Гвидиона  с Аранрод родились двое сыновей-близнецов - Дилан  и Ллеу, которые
считаются  своего рода  олицетворением парных сил, сил света и  тьмы. Море у
кельтов  неизменно ассоциировалось с тьмой, мраком,  смертью, и,  как только
теневой близнец  появился на свет и обрел имя, он тотчас нырнул вниз головой
в свою родную  стихию - море. "И как только он оказался в море, - сказано  в
"Мабиноги Мэта фаб Мэтонви", - он  тотчас принял свой истинный образ и начал
плавать как самые быстрые рыбы в морской пучине". Именно  по этой причине он
и  получил имя Дилан, что означает Сын Волны. Под ним  никогда  не  бушевали
волны. В  конце концов  он был убит  ударом  копья своим  собственным дядей,
Гофанноном,  и, по словам знаменитого барда Талесина,  его гибель оплакивали
волны  Британии, Ирландии,  Шотландии и  острова  Мэн. Его  смерть  окружена
множеством  поэтичных  легенд.  Волны, обрушившиеся на  берег,  стали зримым
воплощением  их  жажды отомстить за своего сына.  Грохот морского  прибоя  в
устье реки Конвэй  местные жители до  сих пор  именуют  "Сетованием о смерти
Дилана". А в названии небольшого мыса на Кернарфонской стороне пролива Менай
Стрэйтс, именуемого Пвинт Мэн  Тилен,  или Пвинт Мэн Дилан, увековечено  его
имя.
     Второй сын Гвидиона и Аранрод вырос  и стал богом  Солнца  бриттов. Это
был знаменитый  Ллеу Ллоу  Гиффес, почти точный аналог  гэльского  бога Луга
Ламфады, Света Длинные Руки. Как и  все солярные божества, рос он невероятно
быстро.  Когда  ему исполнился  год,  он выглядел как двухгодовалые дети.  В
возрасте  двух лет  он  уже  разгуливал  без  присмотра взрослых, в возрасте
четырех лет казался восьмилетним отроком и стал неизменным  спутником своего
отца во всех делах.
     Однажды  Гвидион взял его с  собой в замок  Аранрод - разумеется, не  в
небесные  чертоги  жены, а в ее вполне материальный, земной замок, память  о
котором до  сих  пор  запечатлена в  затейливой формы  скалах  на  побережье
пролива Менай Стрэйтс,  до которых при особенно сильных  отливах в отдельные
дни весной и осенью  можно добраться  посуху,  без  лодки.  Аранрод забыла о
своем сыне и даже не узнала его.  Увидев мальчика  рядом с мужем, Гвидионом,
она тотчас  спросила, кто это с ним, и была ужасно разочарована, услышав его
ответ. Она захотела узнать, имя,  и,  когда  Гвидион заметил,  что  имени  у
мальчика  пока что нет, она  "наложила на него заклятье" (излюбленный обычай
кельтов),  состоявшее в  том, что мальчик  останется безымянным  до тех пор,
пока она, как мать, не захочет дать ему какое-нибудь имя.
     Для кельтов остаться без имени означало оказаться в чрезвычайно опасной
ситуации, ибо по  примитивным  верованиям той эпохи, имя и душа представляли
собой  как бы  единое  целое. Гвидион задумался, как же ему лучше  заставить
Аранрод сказать о  сыне  хоть  что-нибудь, что могло бы стать его именем. На
следующий день он отправился  вместе с мальчиком  на берег  моря, причем оба
они приняли  облик башмачников.  Там  они сделали себе лодку из водорослей и
красиво выделанной кожи, растянув ее особыми распорками.  Затем они с  сыном
подплыли на лодке  к  самому замку  Аранрод и,  бросив якорь на  том  месте,
откуда их было хорошо видно, начали деловито скрести по коже. Разумеется, их
скоро заметили, и Аранрод тотчас  послала узнать, кто они и  чем занимаются.
Узнав,  что  ее гости - башмачники, Аранрод вспомнила, что давно  собиралась
сшить  себе  новые башмачки. И тогда Гвидион,  хотя  он и знал размер  ножки
своей  жены,  нарочно  сшил ей  такие башмачки,  которые сперва оказались ей
велики,  а  затем  малы.  И  тогда Аранрод пришлось самой выйти  из  замка и
спуститься к лодке.
     Пока Гвидион снимал  мерку с ножки Аранрод, откуда ни возьмись прилетел
крапивник  и сел  на  палубу.  Мальчик  поспешно  схватил  лук  и  стрелу  и
подстрелил птицу прямо в лапку -  излюбленный выстрел кельтских лучников, по
крайней  мере если верить старинным романам. Богиня была приятно удивлена  и
рассыпалась в комплиментах. "Поистине, - проговорила она, - это сделал лев с
твердой рукой". А  именно после таких подвигов герои примитивных  народов во
всем мире и получали свои имена. Получил имя и мальчик.