не нагонит  ее,  пустил коня в галоп. Но с какой бы  скоростью он ни скакал,
ему так  и не удалось ни на шаг приблизиться  к леди,  хотя  она,  казалось,
находилась всего в нескольких шагах от Пвилла и его гонца.
     На  третий день  Пвилл  решил  сам отправиться  к  леди. Она  двигалась
медленно  и плавно, и  поначалу Пвилл ехал не  спеша,  а затем пустил своего
коня вскачь.  Но, увы, его усилия  закончились тем же результатом, вернее  -
оказались безрезультатными. Наконец,  отчаявшись приблизиться к таинственной
леди, он взмолился к ней и попросил о остановиться.
     - Я с  радостью  сделаю это для тебя,  - отвечала та, право, для твоего
коня  было бы куда лучше,  если бы ты давно попросил  меня  об этом. - Затем
прекрасная  леди поведала  Пвиллу, что ее зовут Рианнон  и  что она  -  дочь
Хефейдд Хена. Знатные сановники ее страны решили выдать  ее  замуж против ее
воли, и она прибыла сюда на поиски Пвилла, ибо он, и только он ей по сердцу.
Пвилл с радостным трепетом услышал эти слова, ибо Рианнон в его глазах  была
самой прекрасной девой на свете. Прежде чем  расстаться, они  поклялись друг
другу  в верности,  и Пвилл и обещал  ей в тот  же  день, спустя  двенадцать
месяцев, прибыть  во дворец  ее  отца. После  этого  леди исчезла,  а  Пвилл
возвратился к себе Арбет.
     В  назначенный день  Пвилл,  в сопровождении сотни воинов, отправился в
гости к Хейфедд Хену. Во дворце его  ожидал радушный прием; в его честь  был
устроен торжественный пир, распоряжаться которым было предложено ему самому,
что кельты  предлагали только самым высоким  и  дорогим гостям. И  когда все
уселись за стол, а самого Пвилла  усадили между  Рианнон и  ее  отцом, в зал
неожиданно  вошел  высокий,  стройный юноша с золотисто-каштановыми кудрями,
почтительно приветствовал Пвилла и попросил подарить ему что-нибудь.
     - О,  будь  только моя  воля, -  в раздумье протянул Пвилл,  - я охотно
подарил  бы тебе все,  чего  бы  ты  ни  пожелал.  Тогда незнакомец  сбросил
притворную  личину  просителя  и,  обратившись к  гостям,  призвал  их  быть
свидетелями,  что  Пвилл  пообещал  ему  дать  все,  что  тот ни попросит, и
потребовал отдать Рианнон ему в жены. Пвилл вконец растерялся.
     -  Помолчи  и ничего не отвечай,  - шепнула  ему мудрая Рианнон.  -  Не
рождался еще человек, который обращал бы шутки во зло так нагло, как этот.
     - Прости, госпожа, - отвечал Пвилл, - я даже не знаю, кто это.
     -  Это тот  самый нелюбимый жених, за  которого они  хотели выдать меня
против моей воли, - отвечала дева. - Это Гвавл,  сын Клад [1]. Тебе придется
отдать меня ему, не то твое имя будет покрыто позором.
     -  Ни за что и никогда, - возразил Пвилл.- Отдай ему меня, - настаивала
Рианнон, - а я сумею устроить так, что никогда не буду принадлежать ему.

     [1] Клад - по всей вероятности, кельтская богиня р. Клайд.

     В конце концов Пвилл обещал Гвавлу, что ровно через год устроит пир, на
котором и отдаст  ему прекрасную  Рианнон. Пролетел год, настал  назначенный
день, отец устроил пир, и Рианнон покорно села рядом с нелюбимым женихом. Но
под окнами дворца Пвилл поджидал свою возлюбленную с верными слугами.  Когда
пир был в самом разгаре, он вошел в зал, облачившись в самые грубые,  рваные
одежды, гремя стоптанными  башмаками и перебросив через плечо старую кожаную
суму. Сума эта была поистине волшебной; ее вручила своему возлюбленному сама
Рианнон, научив его пользоваться ею.  Волшебное свойство сумы  заключалось в
том,  что,  сколько  бы  всякого  добра  в  нее  ни  клали,  она никогда  не
наполнялась доверху.
     - Прошу тебя, подай мне что-нибудь, - обратился Пвилл к Гвавлу.
     - Чего же ты хочешь? - возразил Гвавл.
     -  Я  человек  бедный, и, если  на то будет твоя милость  и я хотел  бы
наполнить эту суму мясом.
     Гвавл заявил,  что  "просьба вполне резонная", и приказал  своим слугам
наполнить  суму  мясом,  но  чем  больше  те  кидали в нее  кусков ветчины и
окороков, тем больше  места в  ней оставалось. Гвавл был  донельзя удивлен и
спросил, что же  это за сума такая. Пвилл  отвечал, что его сума ни когда не
сможет  наполниться  доверху  до  тех пор,  пока  кто-нибудь  из лордов  или
владельцев земель не заберется в нее и не примется уминать добро ногами.
     - Что ж, помоги нищему, - обратилась Рианнон к Гвавлу.
     С большой  охотой, -  отвечал тот,  поставил обе  ноги  в суму, но, как
только  он  оказался  в  ней,  Пвилл мигом закрыл суму  над головой Гвавла и
крепко затянул  на ней  петлю. Затем он протрубил  в рог, и его слуги тотчас
вбежали в зал.
     -  Что это там  ворочается у тебя в суме? - переглядываясь,  спрашивали
один за другим.
     -  Барсук, да еще  какой! - отвечал Пвилл. Услышав слова  Пвилла, слуги
накинулись на мешок и принялись пинать и бить его.  Так,  гласит история,  и
появилась игра "Барсук в мешке".
     Однако  для Гвавла все закончилось куда лучше, чем обычно это кончается
для "барсука",  поскольку за  него заступился сам Нейфедд  Хен. Пвилл охотно
согласился  вы  пустить его  при условии,  что  тот никогда больше не  будет
добиваться руки  Рианнон и поклянется впредь не мстить  ему.  Гвавл поспешно
согласился, принес все требуемые клятвы и тотчас, ворча и стеная, удалился в
свои владения залечивать раны и синяки.
     Владения  Гвавла, вне всякого сомнения, находились на небесах,  ибо  он
был не кто иной,  как бог  Солнца. Его явно выдает его имя, поскольку  Гвавл
означает  "свет".  Таким  образом,  здесь  речь  идет  о  победе  сил  тьмы,
продолжавшейся  всего  несколько  часов.  В  честь этой  победы в  календаре
древних кельтов существовал особый праздник Самхейн, или Конец Лета.
     После этого ничто более  не препятствовало браку Пвилл и  Рианнон.  Она
стала его женой и отправилась вместе с ним в Дифед.
     После свадьбы  у них целых три года не появлялось  наследника,  так что
аристократы  Дифеда  были  очень  недовольны.  Они  обратились  к  Пвиллу  с
обращением,  требуя,  чтобы  он  взял  себе другую жену вместо  Рианнон.  Он
попросил знать подождать еще  год.  Те согласились, и к  концу  назначенного
срока у  князя  наконец родился долгожданный  сын.  Однако в  самую ночь его
рождения  шесть бывалых женщин-повитух,  призванных  следить за Рианнон, как
одна   уснули  крепким  сном,  а  когда  проснулись,   то   обнаружили,  что
новорожденный  мальчик  исчез. Насмерть  перепугавшись  и опасаясь  лишиться
головы  за  свою  нерадивость, они условились поклясться перед князем, будто
Рианнон сразу же после родов... съела собственное дитя.  Затем  они поспешно
умертвили нескольких щенков, выпачкали их кровью лицо и руки спящей Рианнон,
а рядом  с ней положили несколько  окровавленных косточек. После  этого  они
подняли ужасный крик,  разбудили  измученную госпожу и обвинили  ее  во всем
случившемся.  Она  клялась, что  ничего не  знала  о мнимой смерти  сына, но
коварные повитухи  настаивали,  будто видели, как Рианнон пожирала младенца,
но не  смогли ей помешать. Друиды  в  те  дни были  недостаточно искушенными