сапожным  ремеслом.  Манавидан ловко и быстро  кроил башмаки,  а  Придери не
менее ловко шил их. Местные сапожники, естественно, невзлюбили гостей, и тем
не  оставалось ничего иного,  как  возвратиться в  свой  неласковый  Дифед и
заняться охотой.
     Однажды охотничьи собаки Манавидана  и Придери вспугнули  белого дикого
вепря.  Охотники погнались  за странным  зверем, и тот вскоре  привел  их  в
глухое место к загадочному замку, которого, как хорошо  знали охотники,  еще
вчера здесь не  было. Вепрь поспешно вбежал  в замок; собаки последовали  за
ним.  Манавидан  и  Придери некоторое  время  ждали,  что  те  вернутся,  но
напрасно. Тогда Придери  заявил, что  он отправится в замок и разузнает, что
же стряслось  с собаками. Манавидан попытался  было отговорить  его, убеждая
друга, что этот замок магическими чарами возвели те же самые незримые враги,
которые превратили в  пустыню их добрый Дифед. Однако  Придери все  же решил
идти  в замок. Войдя в странный замок, он не  обнаружил ни вепря, ни собак и
вообще никаких следов человека. В нем не было ничего, кроме родника, бившего
посреди внутреннего  двора,  а  возле родника  стояла красивая золотая чаша,
прикованная толстой цепью к массивной мраморной плите.
     Придери  настолько понравилась эта чаша, что он протянул  руки  и хотел
было  взять  ее.  Но его  руки тотчас  прилипли к  ней, так  что он  не  мог
двинуться с места.
     Манавидан ждал его до позднего вечера, а затем возвратился во дворец  и
рассказал  Рианнон о случившемся.  Она,  будучи более  решительной,  чем  ее
супруг,  принялась упрекать его за трусость и  тотчас  поспешила в волшебный
замок. Вбежав в него, она увидела во  дворе бедного Придери,  руки  которого
по-прежнему  были  приклеены  к чаше,  а  ноги - к  мраморной плите. Рианнон
попыталась было освободить его, но сама прилипла к нему и тоже стала узницей
замка. И тут раздался оглушительный удар  грома, с небес опустился волшебный
туман, и замок вместе со своими пленниками исчез.
     Теперь  Манавидан  и  Кигфа,  жена  Придери, остались  одни.  Манавидан
успокоил бедную  женщину  и обещал защитить  ее. В  довершение  всех бед  их
собаки пропали в замке,  так что они  не могли  более охотиться. Им пришлось
возвращаться в  Ллогир, чтобы Манавидан вновь  попробовал там заработать  на
жизнь  своим старым ремеслом  - ремеслом  сапожника.  Но  тамошние сапожники
опять сговорились  убить  чужеземцев, и те были  вынуждены вернуться  в свой
Дифед.
     Однако на этот раз  Манавидан  успел  захватить  с собой в Арбет  мешок
зерна и, засеяв им три надела земли, получил богатые всходы.
     Когда настало время убирать урожай, Манавидан отправился на первое поле
и увидел, что колосья созрели. "Сейчас уже поздно, и я уберу урожай завтра",
- решил он;  но  когда наутро  он вернулся на  поле,  то  увидел на нем лишь
солому. На всем наделе не нашлось ни единого колоска.
     Он поспешил  на второе поле; и на нем  зерно тоже созрело. Когда  же на
следующий день Манавидан пришел собирать урожай, оказалось, что все колосья,
как и на первом поле, исчезли. И тогда он догадался, что зерно у него крадет
та же самая колдовская сила, которая так  ужасно опустошила Дифед и похитила
Рианнон и Придери.
     Зерно  созрело  и  на  третьем  поле,  и  на  этот  раз Манавидан решил
выследить  коварного похитителя. Вечером он захватил с собой оружие и уселся
в засаду.  В полночь он услышал странный шум  и, выглянув из засады,  увидел
целые  полчища  мышей.  Каждая  мышка  срезала  колосок  и  спешила  наутек.
Манавидан   бросился   в   погоню   за  ними,   но   ему   удалось  схватить
одну-единственную  мышку,  оказавшуюся  менее  проворной, чем остальные.  Он
посадил ее в рукавицу, принес домой и показал Кигфе.
     - Завтра утром я ее повешу, - проговорил он.
     - Подумай как следует:  ведь вешать мышей -  ниже твоего достоинства, -
возразила та.
     - И  все-таки  я ее повешу, - отвечал Манавидан. На следующее  утро  он
отправился  на  волшебный холм и воткнул  в землю двое вил,  чтобы  устроить
виселицу. Едва он покончил с этим, как к нему приблизился странный человек в
одеянии бедного ученого и почтительно приветствовал его.
     - Что это ты делаешь, достопочтенный господин? - спросил он.
     - Да вот, собираюсь повесить вора, - отозвался Манавидан.
     - И  что  же это за вор? Я  вижу  в руках у  тебя  всего  лишь  жалкого
зверька, мышку.  Но  ведь человеку  твоего ранга не  подобает прикасаться  к
столь низменным тварям. Отпусти ее.
     - Я  поймал  ее в  тот  миг,  когда она  грабила  мое поле,  - возразил
Манавидан. - И кто бы она ни была, она должна умереть смертью вора.- Никогда
не думал, что мне  доведется  увидеть столь  почтенного  мужа, занимающегося
подобными делами,  - вздохнул ученый. - Я  дам тебе целый фунт  [1],  только
отпусти ее.

     [1] Фунт  - имеется  в виду фунт  стерлингов -  самая  крупная денежная
единица  Англии.   Название  его  восходит  к  латинскому  libra  (фунт),  и
первоначально он соответствовал  стоимости  фунта серебра. Начиная  с  эпохи
Средневековья  и  вплоть  до  XX  века фунт -  крупная  золотая  монета.  По
старинному счету 1 фунт стерлингов  = 20 шиллингам, 1 шиллинг = 12 пенсам, 1
пенс = 4 фартингам. Фунт стерлингов был и остается самой дорогой (по курсу в
пересчете на золото) валютой мира. В XVII -  начале XVIII века доход лорда в
среднем составлял 50-70 фунтов в год (прим. перев.)

     - Я же сказал, - стоял на своем Манавидан, - что не желаю ни отпускать,
ни продавать ее.
     -  Как тебе  будет угодно, достопочтенный господин. Это не мое дело,  -
пошел на попятный ученый. Затем он молча удалился прочь.
     Манавидан тем временем положил на  вилы перекладину. Едва он покончил с
этим, как откуда  ни  возьмись  появился  другой незнакомец,  на этот  раз -
священник верхом на коне. Он  тоже  спросил Манавидана, чем это  он занят, и
услышал тот же ответ.
     - Господин мой,  -  произнес  священник, - столь  низкая тварь не стоит
никаких денег, но, чтобы ты больше не унижал свое достоинство, притрагиваясь
к ней,  я  готов дать тебе за нее  целых три  фунта.  Подумай,  это  большие
деньги.
     - Я не  возьму за  нее никаких денег,  - возразил Манавидан.  - Я решил
повесить ее - и повешу.
     - Что ж, воля твоя - вешай, - вздохнул священник и ускакал прочь.
     Манавидан  накинул  мышке  на  шейку  петлю  и  собрался  было затянуть
веревку, как вдруг перед ним предстал епископ в сопровождении свиты.
     - Благослови, святейший владыка, - проговорил изумленный Манавидан.
     - Всевышний да благословит тебя,  сын мой, - отвечал епископ. - Что это
ты делаешь?