мыслимых степеней сочетания прежнего и нового? Нет, конечно, в этом
филогенетическом переходном мосту всегда много неустойчивых, хрупких
образований, не надстраивающихся в чисто количественном ряду друг над
другом, а представляющих очень бедные по числу, очень вариативные и очень
ломкие образования. Пока, наконец, одно из них не станет основанием для
жизнеспособной, многочисленной ветви.

Палеонтологи иногда называют это практически неведомое им, исчезнувшее
соединение эволюционных форм "черешком". Этот черешок, на котором держится
новый вид, всегда тонок, почти никогда не доступен прямому изучению
палеонтологии. Иначе говоря, в диапазоне между родительскими и нашедшими
свою почву стойкими, дающими богатые соцветия таксономическими единицами
находится обвал возникавших и гибнувших нежизнеустойчивых форм. В десятки
раз труднее изучить этот "черешок" ответвления человека -- Homo sapiens,
оторвавшегося относительно быстро на огромную, как мы уже знаем,
биологическую дистанцию: на расстояние нового семейства. Уж очень
специфично то, что возникло: вид, отличающийся инверсией процессов высшей
нервной деятельности, -- "животное наоборот". Посмотрим, что же мы все-таки
имеем в руках из костного материала, годного для непосредственной датировки
и биологической фиксации дивергенции.

В результате блестящих исследований ископаемых эндокранов, осуществленных
В. И. Кочетковой, мы узнали нечто более важное, чем существование тут и там
в четвертичных отложениях "переходных" черепов, расположенных по сумме
признаков на том или ином отрезке пути между "неандертальцем" и
"кроманьонцем". Открытие Кочетковой состоит в глубоком изменении прежнего
представления о самих кроманьонцах, т. е. об ископаемых неоантропах
начальной поры верхнего палеолита, которые оказались не тождественными
позднейшим неоантропам. Трудно переоценить огромность этого, казалось бы,
тончайшего сдвига: кроманьонцы -- не то, что привычно и долго о них
воображали. А именно было общепринято, что кроманьонцы -- это другое
наименование для нас самих. Посади с нами за обеденный стол неандертальца
-- все согласны, что его общество было бы невыносимо; но посади кроманьонца
(хорошо одетого, побритого, обученного нашему языку и манерам) -- его якобы
никто бы и не отличил. Соответственно подчас говорят: "Мы, кроманьонцы".
Исследование эндокранов обнаружило тут ошибку. Трудно сказать, оценила ли в
полной мере сама В. И. Кочеткова всю капитальность своего вывода, что
черепа группы ископаемых неоантропов (Homo sapiens fossilis) серьезно
отличаются -- по крайней мере в некотором проценте экземпляров и тем самым
в среднем -- от величин типичных и устойчивых для ныне живущих неоантропов,
т. е. людей современного типа. Мало того, выяснилось, что это отклонение
характеризует людей первой половины верхнего палеолита (столь же неточно в
общежитии именуемой "ориньяком"). Такие верхнепалеолитические индивиды, как
Кро-Маньон III, Маркина Гора, оказались по эндокрану, т. е. по
макроморфологии головного мозга, вообще ближе к палеоантропам, чем к
неоантропам.

В своих цифровых таблицах различных параметров строения мозга В. И.
Кочеткова убедительно выделила ископаемых неоантропов в особую группу,
оказавшуюся глубоко специфичным перевалом в антропогенезе. Некоторые
показатели, нарастающие во всей цепи от шимпанзе к австралопитекам и далее,
достигают своей кульминации именно в группе ископаемых неоантропов, после
чего кривая падает. Другие показатели, наоборот, достигают кульминации
накануне появления этой группы, т. е. у палеоантропов, а с ископаемых
неоантропов уже начинается нисходящая линия, характерная для неоантропов
вообще по сравнению с ростом соответствующей кривой у троглодитид вообще.
Однако следует помнить, что вся группа ископаемых неоантропов пока
представлена сравнительно немногочисленными находками. Тем выразительнее
выступает ее полиморфность (см. составленную мною сводную таблицу по
опубликованным данным Кочетковой на стр. 
Из этой таблицы вполне правомерно вывести заключение, что ископаемые
неоантропы -- это и есть "черешок" нового семейства. Вернее, это пестрый
конгломерат не очень жизнеспособных видов и разновидностей, составлявших
переходный мост между палеоантропами и неоантропами современного типа, тем
самым между двумя семействами. На дне пропасти между ними найдены лишь
немногие обломки этого филогенетического моста. В переводе на хронологию
его длина -- всего лишь 15 -- 25 тыс. лет. Но на этом-то отрезке и
укладывается почти все таинство дивергенции, породившей людей. Впрочем,
начало его надлежит продвинуть несколько дальше в прошлое: первый пролет
моста кое в чем начинает вырисовываться в гуще поздних палеоантропов. Часть
этих животных, как отмечено выше, уже обладала странностями вплоть до
размазывания пятен красной охры -- пережженной глины или окислов железа
(эта странность -- не "искусство", вспомним, что самец птицы австралийский
атласный беседочник раскрашивает внутренность своей беседки, пользуясь
кусочком предварительно измочаленной коры, -- это чисто этологическое
приспособление для отличения самками партнеров своего вида, исключающее
межвидовое скрещивание). Мы уже знаем, что родовым, всеобщим отличительным
свойством семейства гоминид, постепенно отходившего от троглодитид поэтому
мосту, или черешку, является вторая сигнальная система. Следовательно, для
всех представителей этой "переходной" группы может быть характерной
выраженность разных компонентов, из которых вторая сигнальная система
сложится в дальнейшем, однако пока в разрозненном виде еще не дающих
устойчивой и жизнеспособной функции и структуры. Может быть, иные из этих
компонентов выгодны одним особям и одновременно гибельны для других или
выгодны особи в данный момент и гибельны в другой.

[Image]

Таблица 1. Сводная таблица по материалам В.И. Кочетковой (все цифры в мм,
кроме двух последних строк; величины средние, в скобках -- минимум и
максимум; условные обозначения см. по схеме мозга)

--- Table start-------------------------------------------------------------
|

П о н г и д ы |

Троглодитиды |