генетически была типичной усеченной или абортивной реакцией, прерванным
броском на дичь, но древний человек-охотник отобрал и наследственно
закрепил это очень удобное ему полудвижение. Однако естественный отбор в
огромных масштабах проделывал эту работу, а именно когда жизнь подкрепляла
какую-либо неадекватную реакцию, точно так, как мы это делали в описанных
опытах. В частности, можно допустить, что именно за счет депо сопутствующих
трудным нервным ситуациям иррациональных движений ушей, рук и других
органов формировалась и обогащалась жизненно важная
ориентировочно-обследовательская деятельность животных. Как известно, она
достигла огромного многообразия проявлений у обезьян. Другая важная группа
подкрепленных в филогенезе неадекватных реакций, т. е. приобретавших
адаптивное биологическое значение,--сигнализационная деятельность животных.
Из указанного почти неисчерпаемого запаса мог быть почерпнут исходный
материал для самых различных сигналов. Во-первых, окружающие особи
реагировали на одинаковую "срывную", т. е. неадекватную, реакцию данной
особи как на симптом ситуации, вызвавшей срыв, они по этому признаку
учитывали затруднительность выбора поведения, например, вероятную, но еще
не объявившуюся опасность, и т. п. Во-вторых, неадекватные рефлексы
обнаруживали свойство имитатогенности--они вызывали подражание, что
способствовало развитию специфических дистантных звуковых контактов внутри
стада и внутри популяции. Но очевидно, только человек искусственным отбором
в древности превратил эту потенцию в изумительную взаимосвязь сети
петушиного крика и собачьего лая на обширных пространствах. Во всех этих
случаях адаптивного наследственного закрепления у того или иного вида
животных неадекватного рефлекса он, разумеется, тем самым терял свою
тормозную функцию--свою роль закрепленной тормозной доминанты по отношению
к какому-то положительному действию, ибо сам становился адекватным,
положительным, "произвольным" действием.

Особую группу наследственно закрепленных неадекватных рефлексов, получивших
полезную биологическую функцию, составляют "церемонии" и "ритуалы",
особенно ярко выраженные при половой активности, например, при токе у
разных птиц . Они проявляются строго стереотипно у всех членов данного
вида, даже если последние выросли в неволе и не наблюдали особей своего
вида. Биологическое назначение их состоит в том, чтобы служить
дополнительными признаками своего вида во избежание скрещивания с другими
похожими видами.

Главный вывод, который должен быть сделан из наблюдений о возрастании в
филогении высших животных качественного и количественного многообразия
неадекватных рефлексов: раз они достигают максимума у высших приматов,
надлежит полагать, что предковая форма человека в лице семейства
троглодитид, и особенно его высшей степени, троглодитов, обладала еще более
обильным депо неадекватных рефлексов. Предметом дальнейшего исследования и
должен явиться вопрос о их роли в антропогенезе при становлении второй
сигнальной системы, человеческого речевого взаимодействия.

Центральное понятие, рассмотренное в этой главе,-- торможение. Мы
исследовали тормозную доминанту с целью показать, что в высшей нервной
деятельности животных налицо нечто, что могло бы быть охарактеризовано как
противоположное, обратное их биологически рациональному рефлекторному
функционированию. Пусть и оно подчас использовано в эволюции животного мира
для адаптации--это побочный плод. А главное для проблемы начала
человеческой истории и самого человека--возможность превращения этого
"отрицательного", даже как бы "патологического" явления у животных в опору
принципиально новой формы торможения, которая специально характерна для
высших троглодитид, а затем преобразуется у человека в положительную норму
в его высшей нервной деятельности.

Примечания

Глава 5. Имитация и интердикция

I. Особый вид афферентации и двигательного эффекта: подражание

Реактивность -- свойство живого вещества. А эволюция живой природы --
выработка все более совершенных средств не реагировать, следовательно,
тормозить эту самую реактивность. Это дает реакции возрастающую
прицельность в единственном остающемся направлении. Совершенствование
живого -- это совершенствование торможения реакций.

Исходная реактивность была чисто химической, что соответствует субстанции
жизни -- обмену веществ. Но в дальнейшем подавление, вернее, радикальное
ограничение этой реактивности, конечно, не было возвратом к "добелковой",
т. е. неживой материи, оно было цепью чисто биологических "изобретений" или
"открытий" способов задержать реакцию, тем самым сделав реагирование
элективным (избирательным) и корректируемым. Первоначально само свойство
движения возникло у растений, бактерий и низших животных как средство
уклоняться от иначе неизбежной химической реакции; всякий тропизм есть и
таксис: фототропизм есть отворачивание или удаление от вредной темноты, так
что обращение и приближение к свету -- статистический результат новых и
новых отклонений от темного, оно есть, следовательно, продукт торможения.
Подвижность, движение высшего животного -- это уход от принудительной
контактной реактивности, иначе говоря, ее торможение.

Мы слишком прикованы к человеческому самонаблюдению, поэтому и у животных
гораздо более фиксируем нечто схожее с "целью", "стремлением", чем
оборотную сторону медали. Между тем техника реагирования развивалась в
эволюции живой природы лишь как производное от развития техники
нереагирования, т. е. исключения, предотвращения, подавления более простой
реактивности.

В сущности нервное возбуждение -- это тоже простая реактивность, хотя на
очень специальном и сложном химико-физическом субстрате. Биологическая
эволюция "отрицает" его (как свободное передвижение животного "отрицает"
силу тяжести), ибо возбуждение все жестче перекрывается шлюзом,
канализируется. "Ум" животного -- это возможность не реагировать в 999
случаях из 1000 возникновении возбуждения. Животное все успешнее, где
только возможно, оберегает себя от реакции, так как движется, обладает
дистантной рецепцией, дробит раздражители с помощью мозговых анализаторов.