стадность (как и семейность) есть средство локализации действия силы
имитативности: стада разобщены, в интервалах (вакуумах) между ними
подражательная деятельность почти не может проявиться. Внутри стада (стаи)
реакции подражания не только ограничены данным кругом особей, составляющих
стадо, но и преобразованы в специфические реакции стадного поведения, в
свою очередь тесно связанные с общим обменом веществ в каждом организме (по
Слониму). Прямая имитация (в виде механического следования одних особей за
другими) выражена в более интенсивной степени у видов животных, у которых в
стадах и стаях отсутствует вожак, например у овец, у голубей. Такими
средствами стадные животные предохранены от повальной имитации, гибнут же
от нее как раз животные нестадные или со слабо развитыми стадными реакциями.

Следует сделать важное обобщение относительно имитационных рефлексов у
животных вообще: сила и многообразие автоматического ("непроизвольного")
подражания не представляет эволюционно восходящего ряда: имитативность
наблюдается на весьма различных уровнях филогении животного царства. Не
заметно нарастания или падения кривой, видны лишь варианты. Так,
имитативность выражена у некоторых насекомых и рыб, у некоторых птиц и
млекопитающих . Условием ее, видимо, является только некоторое развитие
переднего мозга.

Весьма часто, т. е. у многих видов разного эволюционного уровня,
имитативность сильнее выражена у детенышей, у молодняка, чем у взрослых; у
высших животных она всегда более выражена в раннем онтогенезе, в дальнейшем
же мало-помалу тормозится и лимитируется развивающейся корой головного
мозга.

III. Имитативность у низших обезьян и антропоидов

Если мы рассмотрим подражательность в рамках одного отряда -- приматов, то
увидим исключительное явление: огромный эволюционный подъем интенсивности
этого явления, в том числе резко восходящую кривую от низших обезьян -- к
высшим, от высших -- к ребенку человека, к автоматической подражательности
у человека в патологии.

Как подойти к этому взлету? Ведь экспериментальные физиологические данные
связали механизм имитации с древними и низшими подкорковыми мозговыми
структурами! Можно высказать лишь совершенно предварительную, не
обязывающую догадку. Мы сводим механизм подражательного рефлекса к
"зрителю". "Актер" оставался лишь в роли модели для подражания. Не
предположить ли; что у приматов стал развиваться и второй механизм:
средство активного стимулирования "актером" подражательного механизма
"зрителя"? Но в ожидании таких исследований ограничимся простой
констатацией фактов приматологии.

Как и в общезоологической проблеме подражания, применительно к обезьянам
тоже есть авторы, которые стоят на позициях крайнего скептицизма, т. е.
считают довольно априорно отсутствующей или слабо развитой подражательную
способность у обезьян вообще (И. Мейерсон, Г. Д. Аронович, Б. И. Хотин). Но
подавляющее большинство советских и зарубежных исследователей приходит,
напротив, к заключению о значительной выраженности имитационной способности
у низших и особенно у высших обезьян (Н. Н. Ладыгина-Коте, М. Н. Штодин, Н.
Ю. Войтонис, Л. Г. Воронин, Э. Г. Вацуро, Н. А. Тих, Л. А. Фирсов, Г. И.
Ширкова, К. Э. Фабри, В. Я. Кряжев, Г. Ф. Хрустов, Н. Ф. Левыкина, С. Л.
Новоселова, В. С. Мухина, Л. Б. Козаровицкий, К. Хайс, М. Хаггерти и многие
другие).

Здесь надо сделать оговорку, что вопрос о подражательных реакциях у обезьян
не следует отождествлять с бытовым представлением об "обезьянничаньи": под
последним обычно подразумевают подражание обезьян человеку, а не особям
своего вида. Конечно, и подражание обезьян человеку -- важная тема, но
частная. Она была у нас предметом специального исследования Н. Н.
Ладыгиной-Коте , В. С. Мухиной , а в США -- супругами Йеркс, сейчас --
супругами Гарднер . Характерны неудачи попыток Иерксов и Лернед вызвать у
шимпанзе подражание человеческой речи и, наоборот, удачи в тех случаях,
когда экспериментаторы воспроизводили звуки, заимствованные из практики
самих шимпанзе. Но имитирование обезьянами звуков человеческого голоса все
же было достигнуто Л. А. Фирсовым, а затем Л. Б. Козаровицкий привел
интересные наблюдения о заимствовании обезьянами разных видов не только
двигательных актов, но и голосовых у особей других видов обезьян . Во
всяком случае специальный вопрос о двигательном и вокативном подражании
обезьян человеку ("обезьянничаньи"), привлекавший столько интереса, нас
здесь может занимать преимущественно под одним углом зрения: как наглядный
индикатор для сопоставления вообще силы имитативности у низших и высших
обезьян; по данному показателю перепад уровней оказывается весьма
значительным.

По исследованию подражательности у низших обезьян лучшей остается работа Л.
Г. Воронина. В частности, здесь показано, что у детенышей низших обезьян
имитационная способность начинает проявляться так же рано, как и
способность к условным рефлексам . Однако подражательная деятельность
низших обезьян изучалась не только на детенышах, не только в онтогенезе.
Она достаточно хорошо исследована и у взрослых, чтобы составить
выразительный контраст подражательной способности, или деятельности, высших
антропоморфных обезьян . Из последних наибольшее внимание физиологов и
зоопсихологов привлекали, разумеется, шимпанзе, как наиболее близкие к
человеку антропоиды .

Из двух видов имитативности -- двигательной (зрительной) и вокативной
(слуховой), последняя выражена у шимпанзе и других антропоидов слабее, чем
первая. Впрочем, как упомянуто, работы Фирсова, Козаровицкого, а также
Йерксов и других показали известные возможности слухо-вокативной имитации,
явно большие, чем v низших обезьян. Зрительно-двигательная имитативность у
антропоидов необычайно высока. Классическими являются упомянутые
эксперименты Штодина. Очень значительны результаты опытов Л. А. Фирсова.
Последний вырабатывал у одной обезьяны следовое подражание на
последовательный комплекс движений, выполняемых другой
обезьяной-демонстратором. В некоторых случаях этим подражательным путем
условный рефлекс вырабатывался в десять раз скорее, чем путем собственных
проб и ошибок животного; в первом случае для обезьяны-имитатора было