достаточно 25 -- 35 показов, во втором -- потребовалось 278 -- 299
сочетаний . Здесь подражание выступает как биологически выгодный частный
случаи ориентировочной деятельности, своего рода "экономия" нервной
деятельности за счет чужого организма. Это -- то самое, что Боровский
назвал принципом "адаптивной экономии".

Наряду с экспериментально-лабораторными исследованиями по подражательным
рефлексам у высших обезьян необходимо упомянуть здесь прогрессирующую линию
превосходных полевых наблюдений. Достаточно назвать долговременное изучение
популяции шимпанзе на воле, осуществленное Д. Ловик ван Гудолл, длительное
наблюдение за гориллами Д. Шаллера. Последний, между прочим, хорошо
проанализировал механизм следования группы за вожаком и повторения его
движений: сначала он должен возгласом или другим образом привлечь к себе
взгляды членов группы, рассеянных на участке кормления, а затем они уже
будут автоматически следовать его примеру ^2. В особенности же, конечно,
подчинена имитативности игровая деятельность молодняка ("делай, как я").

Одну категорию экспериментальных фактов, относящихся преимущественно к
шимпанзе, хочется выделить специально. Это -- двигательное подражание
человеку в сфере рисования и предметно-конструктивной деятельности. Хорошо
известны классические опыты Келера, Морриса, Ладыгиной-Коте, следует
упомянуть и работы Букина и Мухиной. В такого рода опытах важным оказался
вывод: шимпанзе подражает не столько эффекту (продукту) действий, т. е. не
столько результату в виде рисунка или преобразования предмета, сколько
действиям над предметом -- движениям. В экспериментах не обнаруживается
какого-либо принципиального предела дифференцированию и усложнению этих
действий. Судя по всему, результат, т. е. получающееся подобие рисунка,
может служить фактором корректировки верности и точности воспроизведения
действия. Зримый образ, рисунок может при этом быть довольно сложен, и, по
мнению Гарднеров, сложность его (например, форма сердечка вместо обычного
круга) даже содействует имитированию рисовального движения. Однако главное
-- это единодушное заключение всех экспериментаторов: по своему механизму
"подражательное рисование", "подражательное конструирование" у шимпанзе
есть воспроизведение не образа материального объекта, но двигательного пути
к нему.

И все же здесь надо сослаться на опыты Ладыгиной-Коте, как и Хайс,
продемонстрировавшие и относительно высокий достижимый уровень подражания
не только движению, но и предметному движению и, наконец, предметному
результату невидимых движений, хотя ранее и наблюдавшихся животным.

Прежде всего надо упомянуть о широко известной методике "выбора на
образец": обезьяне-шимпанзе предъявляется одна из разных по форме или
величине геометрических фигурок; она должна из множества рассыпанных перед
ней фигурок на глаз выбрать, а то и на ощупь достать из мешочка и протянуть
экспериментатору такую точно фигурку. Этот метод практиковался многократно,
он дает, не без трудностей, вполне удовлетворительные и поддающиеся
закреплению результаты. Переводя на общепонятный язык, животное подражает
здесь не только движению протягивания партнеру взятой в руку фигуры, но
способно отдифференцировать именно такую-то (по определенной модальности)
фигуру; значит, сюда включено подражание не просто движению, но и Предмет-

ному компоненту движения -- отбор (если и не создание) подобной вещи, без
которой и движение не было бы в точном смысле подобным. Зоопсихолог Уорден
назвал эту способность шимпанзе "уникальным случаем подражания" . Как
увидим в дальнейшем, эта способность дифференцировать действия по их
предметности сыграет огромную роль в развитии и подражательной деятельности
у семейства троглодитид, в частности в эволюции "древнего камня"
(палеолита), и затем в становлении человека.

Однако "выбор на образец" -- лишь частное проявление данного "уникального
случая подражания". Опыты Хайс и особенно Ладыгиной-Коте привели и к
выявлению у шимпанзе возможности, хоть и весьма ограниченной, нечто
подражательно конструировать, например башенки и пирамидки из фигурок,
подбирая для этого из ассортимента фигурок такие же самые, которые включены
в показанной ему постройке-образце. Сначала Ладыгина-Коте строила этот
образец на глазах у животного, позже, при возникновении определенного
подражательно-двигательного навыка, оказалось возможным предлагать обезьяне
сделанный в ее отсутствие совершенно готовый образец -- и шимпанзе нередко,
причем, чем дальше, тем чаще, воспроизводил эту конструкцию правильно.

Прослежено, что простейшее подражательное конструирование состояло в
помещении какого-либо предмета в вертикальное положение; наоборот, перевод
фигуры из вертикального положения в горизонтальное давался труднее. Затем
подражательное конструирование усложнялось и улучшалось. Следовательно,
шимпанзе расчленял непросто движения экспериментатора, но саму фигуру на
составные части (хотя бы они и ассоциировались с предшествовавшим
движением), отбирал подобные строительные элементы среди наличных в его
распоряжении, мог объединять их в сложной взаимной системе, придавая
каждому элементу положение, соответствующее системе-образцу. Лишь изредка в
помощь шимпанзе экспериментатору приходилось снова в его присутствии
разбирать и составлять образец. Но чем дальше, тем больше шимпанзе
обходился подражанием не наблюдаемому движению, а самому сложенному
предмету: движения лишь как бы сигнализировались расположением фигур.

Интересен анализ процентов ошибок: нижний элемент двухкомпонентной
конструкции чаще избирался обезьяной неправильно по сравнению с верхней
фигурой. Следовательно, завершение композиции при подражании протекает
легче, как бы необходимее, чем ее начало. Опыты с расположением элементов
всячески варьировались Ладыгиной-Коте, и процент ошибок высчитывался.
Двухкомпонентные конструкции давались легче, трехкомпонентные --
статистически реже, но дело дошло до конструирования четырехэлементных
построений, хотя и при высоком проценте ошибок, однако уже пятикомпонентные
не удавались вовсе.

Здесь важен принципиальный результат: подражание у шимпанзе возможно не
только действиям, но и результату действий -- его форме, его строению. Этот
качественный перелом, когда форма предмета способна стать относительно
независимым стимулом подражательной деятельности, видимо, особенно важно
будет учесть дальше, когда и в эволюции "древнего камня" обнаружится на