Володыёвский.
   - Страх как их побили! - объяснил Жендзян.
   - Кто побил?
   - Пан Кмициц.
   Скшетуские и Заглоба даже с лавок повскакали.
   - Кмициц? Да как он сюда попал? - засыпали они Жендзяна вопросами.  -
Неужто сам князь гетман  уже  пришел?  Да  ну  же,  говори  скорее,  что
случилось?
   Володыёвский  тем  временем  выбежал  на  улицу,  чтобы  собственными
глазами увидеть, какой урон понесли его люди, и посмотреть их.
   - Что я вам буду рассказывать? - ответил Жендзян.  -  Лучше  подожду,
покуда пан Володыёвский воротится, это  ведь  больше  его  касается,  не
повторять же мне два раза одно и то же.
   - Ты видел Кмицица своими глазами? - спрашивал Заглоба.
   - Как вас вот вижу.
   - И говорил с ним?
   - Как же не говорить, коли мы повстречались с ним  в  корчме  "Клич",
что недалеко отсюда, я  заехал,  чтобы  дать  отдохнуть  лошадям,  а  он
остановился на ночлег. Чуть не час целый мы с ним проговорили, делать-то
больше было нечего. Я жаловался на шведов, он тоже жаловался.
   - На шведов? Он тоже жаловался на шведов? - спрашивал Скшетуский.
   - Страх как, хоть сам ехал к ним.
   - Много было с ним войска?
   - Да никакого войска не  было,  всего  несколько  слуг,  правда,  при
оружии и с такими свирепыми образинами, что таких не было, пожалуй, и  у
тех, что по приказу Ирода избивали невинных младенцев. Выдал он себя  за
простого шляхтича-однодворца, сказал, будто с лошадьми на ярмарку  едет.
Был у него табунок голов на двадцать, но я что-то ему не  поверил:  и  с
виду человек совсем не простой, и смел,  не  как  барышник,  и  перстень
дорогой видел я у него на руке. Да вот он!
   Самоцвет сверкнул перед глазами слушателей, а Заглоба руками об  полы
хлопнул.
   - Успел-таки выцыганить! - воскликнул старик.  -  Да  я  бы  тебя  по
одному этому на другом конце света признал!
   - Нет уж, позволь, милостивый пан, не цыганил я вовсе!  Я  ведь  тоже
шляхтич, ровня другим, не цыган, хоть и арендатор, покуда не дал господь
своим именьицем обзавестись. А перстень этот дал мне пан Кмициц  в  знак
того, что правду он мне говорил, а что он говорил - это я вам  сейчас  в
точности повторю, потому сдается мне, речь идет об наших шкурах.
   - Как так? - спросил Заглоба.
   Но тут вошел  Володыёвский,  возмущенный  до  крайности,  бледный  от
гнева; он швырнул шапку на стол и сказал:
   - Неслыханное дело! Трое убиты, Юзву Бутрыма  саблей  так  полоснули,
что еле дышит!
   - Юзву Бутрыма? Да  ведь  это  человек  медвежьей  силы!  -  изумился
Заглоба.
   - На глазах у меня сам пан  Кмициц  его  и  полоснул!  -  вмешался  в
разговор Жендзян.
   - Довольно с меня этого Кмицица! - в гневе вскричал  Володыёвский.  -
Где бы этот человек ни  появился,  всюду  он,  как  чума,  сеет  смерть.
Довольно! Око за око, зуб за зуб! Но теперь у  нас  с  ним  новый  счет!
Людей мне изувечил, на добрых солдат напал. Я ему это  попомню,  мы  еще
встретимся!
   - Сказать по правде, не он на них напал, а они на  него,  он  ведь  в
самый темный угол забился, чтоб они его не признали, - сказал Жендзян.
   - А ты чем моим помочь, еще его оправдываешь! - сердито  оборвал  его
Володыёвский.
   - Да я по справедливости. А что до помощи, так мои хотели помочь,  да
никак не могли, не знали в свалке,  кого  бить,  кого  щадить,  и  самим
поэтому досталось. Да и я цел и невредим ушел со своими коробами  только
по великодушию пана Кмицица. Вы вот послушайте, как дело-то было.
   И  Жендзян  стал  подробно  описывать  драку  в  корчме,  ничего   не
пропустил, а когда он рассказал наконец все, что Кмициц  велел  передать
Володыёвскому, все просто остолбенели.
   - Он сам тебе это сказал? - спросил Заглоба.
   -  Сам,  -  ответил  Жендзян.  -  "Я,  -  толковал  он  мне,  -  пану
Володыёвскому и конфедератам не враг,  хоть  они  иначе  думают.  Придет
время, все обнаружится, а  покуда  Христом-богом  молю,  пусть  держатся
вместе, не то виленский воевода их как раков из сака повыберет".
   - И  он  сказал  тебе,  что  воевода  уже  в  походе?  -  спросил  Ян
Скшетуский.
   - Нет, он говорил, что гетман только ждет подмоги от шведов, а  тогда
тотчас двинется в Подляшье.
   - Что вы об этом думаете? - поглядел на товарищей Володыёвский.
   - Странно мне все это! - воскликнул Заглоба. -  То  ли  этот  человек
предает Радзивилла, то  ли  нам  ловушку  готовит.  Но  какую?  Советует
держаться вместе, а какой же от этого может быть вред для нас?
   - А тот, что с голоду пропадем, - ответил  Володыёвский.  -  Мне  уже
дали знать, что и Жеромский, и Котовский, и Липницкий  должны  разделить
свои хоругви на отряды по несколько десятков сабель и расставить  их  на
постой по всему воеводству, потому что вместе они не могут прокормиться.
   - А что,  как  Радзивилл  и  впрямь  придет,  -  промолвил  Станислав
Скшетуский, - кто тогда сможет дать ему отпор?
   Никто не нашелся, что ответить, потому что ясно было  как  день,  что
если великий  гетман  литовский  подойдет  с  войском  и  застанет  силы
конфедератов рассеянными, он легко их истребит.
   - Странно мне все это! - повторил Заглоба. Помолчав с минуту времени,
он продолжал: - И все-таки Кмициц  уже  доказал,  что  он  искренне  нам
сочувствует. Я вот и подумал, не оставил  ли  он  Радзивилла?  Но  тогда
зачем ему пробираться переодетым, да  еще  куда?  К  шведам?  -  Тут  он
обратился к Жендзяну: - Он говорил тебе, что едет в Варшаву?
   - Да! - ответил Жендзян.
   - Но ведь там уже шведы.
   - Да-да! - подтвердил Жендзян. - Коль он ехал всю  ночь,  так  теперь
уже должен был повстречать шведов.
   - Ну видали ль вы когда такого человека? - воскликнул Заглоба,  глядя
на товарищей.
   - Что зло смешалось в нем с добром, как плевелы с пшеницей, в том нет
сомнения, - сказал Ян Скшетуский. - Но чтоб в  совете,  который  он  нам
дает, таилась измена, с этим я решительно не могу согласиться.  Не  знаю