искать не станет, просто голову срубит с плеч. Много уже  у  нас  таких,
что горючие слезы льют, вспоминая прежнего своего государя, и все в горе
с надеждой взирают на конфедератов, не принесут ли они спасения  отчизне
и гражданам...
   - Ты, я вижу, вельможный пан, - заметил Кмициц,  -  не  больше  добра
желаешь шведам, чем я.
   Незнакомец с опаской оглянулся по сторонам, но  тотчас  успокоился  и
продолжал:
   - Чтоб их чума передушила, вот чего я им желаю и  не  скрываю  этого,
потому вижу, ты человек порядочный, а коль нет, так все  едино  меня  не
свяжешь и к шведам не отвезешь, потому не  дамся  я,  у  меня  челядь  с
оружием, да и сабля на боку.
   - Можешь  быть  уверен,  вельможный  пан,  что  я  этого  не  сделаю,
напротив, мне по душе твоя смелость. Да и то  мне  понравилось,  что  не
задумался ты оставить свое имение, - ведь враг в  отместку  не  замедлит
разорить его. Весьма похвальна такая любовь к отчизне.
   - Да что я, дурак, что  ли?  У  меня  первое  правило,  чтоб  мое  не
пропало, небось то, что бог дал, надо беречь. Я сидел тихо  до  жатвы  и
обмолота. А вот когда весь урожай, скот,  орудия,  все  добро  продал  в
Пруссии, тогда и подумал себе: пора в путь! Пусть  теперь  мстят,  пусть
забирают, что им понравится.
   - Но землю-то и строения ты им, пан, оставил?
   Кмициц невольно перешел на покровительственный тон  и  заговорил  как
начальник с  подчиненным,  не  подумав  о  том,  что  такие  речи  могут
показаться  странными  в  устах   худородного   шляхтича-барышника;   но
незнакомец, видно, не обратил на это внимания, он только хитро подмигнул
ему и ответил:
   - Э, да я ведь у мазовецкого воеводы арендовал Вонсошское  староство,
и у меня как раз кончился контракт. Я и денег последних  не  уплатил  за
аренду и не уплачу, потому мазовецкий  воевода  держит,  как  я  слышал,
сторону шведов. Пусть же у него за это аренда пропадет,  а  мне  денежки
пригодятся.
   Кмициц засмеялся.
   - А чтоб тебя, милостивый пан! Вижу, ты не только храбёр, но и ловок!
   - Ну а как же! Ловкость всему голова! - ответил незнакомец. -  Однако
мы не о ловкости с тобой толковали... Почему  ты,  видя  обиды,  которые
чинят враги отчизне и королю, не  пойдешь  в  Подляшье  к  этим  честным
солдатам и не вступишь в хоругвь? И богу послужишь, да  и  самому  может
привалить счастье, - ведь сколько раз случалось, что худородный  шляхтич
кончал войну паном. Ты, я вижу, человек смелый и решительный, и коль род
тебе не помеха, можешь  за  короткое  время  нажить  какое  ни  на  есть
богатство, только бы бог добычу послал. Не трать только попусту,  что  в
руки плывет, так и мошна у тебя будет полна. Не знаю,  есть  ли  у  тебя
усадебка, а коль нет, так с мошной и имение арендовать нетрудно, а там с
божьей помощью и свое завести. Начавши так вот  со  стремянного,  можешь
кончить свои дни хорунжим, или  при  какой-нибудь  должности  в  повете,
только бы от работы не отлынивал, ибо кто рано встает, тому бог дает.
   Такой смех разбирал Кмицица,  что  он  только  трясся  да  ус  кусал,
кривясь от боли в засохшей ране.
   - Принять они тебя примут, - продолжал незнакомец, - люди им нужны. А
впрочем,  ты  и  мне  пришелся   по   сердцу,   беру   тебя   под   свое
покровительство, и теперь ты можешь быть уверен, что по  службе  пойдешь
вперед.
   Тут молодой незнакомец спесиво поднял  пухлое  лицо  и  стал  горстью
поглаживать ус.
   - Хочешь быть моим оруженосцем? - спросил он наконец. - Будешь  саблю
за мной носить да за челядью смотреть.
   Кмициц не выдержал и расхохотался с непритворным весельем, показав  в
смехе все зубы.
   - Что это ты смеешься? - насупился незнакомец.
   - Да очень рвусь к тебе на службу.
   Но незнакомец оскорбился не на шутку.
   - Дурак тот, кто научил тебя такому обхождению, -  сказал  он.  -  Ты
смотри, с кем говоришь, да знай свое место.
   - Ты уж прости, вельможный пан, - весело промолвил Кмициц, -  я  ведь
не знаю, с кем имею честь говорить.
   Незнакомец подбоченился.
   - Я - пан Жендзян из Вонсоши, - сказал он надменно.
   Кмициц раскрыл было рот, чтобы назвать свое вымышленное имя, но тут в
корчму торопливо вошел Белоус.
   - Пан нач... - И оборвал речь под грозным взглядом Кмицица, смешался,
запнулся и наконец с усилием выдавил из себя: -  Пан  Бабинич,  какие-то
люди едут.
   - Откуда?
   - Из Щучина.
   Кмициц смутился, однако тотчас овладел собой.
   - Будьте начеку, - приказал он. - Много ли их?
   - С десяток сабель.
   - Мушкетоны держать наготове. Ступай!
   После того как солдат вышел, Кмициц обратился к Жендзяну из Вонсоши:
   - Уж не шведы ли?
   - Да ведь ты к ним идешь, - ответил Жендзян, с  удивлением  глядя  на
молодого  шляхтича.  -  Стало  быть,  рано  или  поздно  должен  с  ними
встретиться.
   - Уж лучше со шведами, нежели с разбойниками,  которых  везде  полно.
Барышник должен быть при оружии и всегда начеку,  потому  лошади  -  это
очень лакомый кус.
   - Коли правда, что в Щучине стоит Володыёвский, - заметил Жендзян,  -
так это, наверно, его разъезд. Прежде чем  стать  на  постой,  полковник
хочет разведать, безопасно ли тут, ведь бок о бок со шведами спокойно не
усидишь.
   Услышав такие речи, пан Анджей метнулся туда-сюда и забился  в  самый
темный угол корчмы, где на конец стола падала густая тень от шатра печи.
Тем временем со двора долетел топот, зафыркали кони, и  через  минуту  в
корчму вошло со двора несколько человек солдат.
   Впереди  выступал  огромный  мужичище,  стуча  деревянной  ногой   по
половицам, которые ходуном ходили под ним. Кмициц  бросил  на  вошедшего
взгляд, и сердце заколотилось у него в груди.
   Это был Юзва Бутрым, по прозвищу Безногий.
   - А где хозяин? - спросил Юзва, остановившись посреди хаты.