Погодите же! Я вам еще покажу! Всемогущий боже, почему же ты без  ограды
оставил несчастную Речь Посполитую, так что все соседские свиньи лезут к
нам и три лучшие провинции уже сожрали! Вот оно дело какое! Да!  Но  кто
же в том повинен, как не изменники? Не ведала  чума,  кого  косить,  так
лучших людей скосила, а изменников оставила. Пошли  же,  господи,  новый
мор на воеводу познанского и  на  воеводу  калишского,  особливо  же  на
Радзеёвского со всем его родом! А коли  хочешь,  чтобы  в  пекле  народу
прибыло, пошли  туда  всех,  кто  подписал  сдачу  под  Уйстем.  Заглоба
постарел? Постарел,  говорите?  Вот  увидите!  Ян,  давай  скорее  совет
держать, что же нам делать, а то мне не терпится в седло!
   - Да, надо держать совет, куда направиться.  На  Украину  к  гетманам
трудно пробиться, их враг отрезал от Речи Посполитой, и дорога  для  них
свободна только в Крым. Счастье, что татары сейчас на нашей  стороне.  Я
так думаю, что нам надо ехать в Варшаву,  к  королю,  защищать  дорогого
нашего повелителя!
   - Вот только бы  успеть!  -  подхватил  Станислав.  -  А  то  король,
наверно, спешно собирает хоругви и, пока  мы  приедем,  выступит  против
неприятеля, а может статься, они уже и встретятся.
   - И то может статься.
   - Поедем тогда  в  Варшаву,  только  поскорее,  -  решил  Заглоба.  -
Послушайте, друзья мои! Это верно, что  врагу  страшны  наши  имена,  но
втроем-то мы немного сможем сделать, так  вот  вам  мой  совет:  давайте
кликнем охотников из шляхты, чтобы  привести  к  королю  хоть  маленькую
хоругвь. Шляхту мы легко уговорим, ей все равно идти, когда придут  вицы
о созыве ополчения. Мы скажем,  что  тот,  кто  раньше  по  доброй  воле
вступит в хоругвь, доброе дело сделает для короля. С большими  силами  и
успеть можно больше, вот и примут нас с распростертыми объятиями.
   - Не дивись, пан, моим словам, - сказал Станислав, - но  после  всего
того, что довелось мне увидеть, до того мне противно это ополчение,  что
лучше самому идти, нежели вести с собою толпу людей,  которые  не  умеют
воевать.
   - Это ты, пан, здешней шляхты не знаешь. Тут ты не найдешь таких, кто
бы не служил в войске. Люди все бывалые, добрые солдаты.
   - Разве что так.
   - Да уж так! Однако стойте! Ян знает, что если я пораскину умом,  так
непременно найду средство. Потому-то мы и сошлись так близко с  воеводой
русским,  князем  Иеремией.  Пусть  Ян  подтвердит,  сколько  раз   этот
величайший  из  воителей  следовал  моему  совету,  и  всегда  от  этого
оставался в выигрыше.
   - Говори уж, отец, что хотел сказать, а  то  время  даром  теряем,  -
прервал его Ян.
   - Что я хотел сказать? А вот что я хотел  сказать:  не  тот  защищает
отчизну и короля, кто за полы короля держится, а тот, кто врага бьет,  а
лучше всего тот бьет, кто служит у великого полководца. Зачем нам идти в
Варшаву, где кто его знает, что ждет нас, - может, король  уже  уехал  в
Краков, во Львов или в Литву; мой  совет,  не  мешкая,  отправиться  под
знамена великого гетмана литовского, князя Януша  Радзивилла.  Настоящий
это князь и воитель. Его винят в гордости, но уж шведам он наверняка  не
станет сдаваться. Это, по крайности,  полководец  и  гетман  хоть  куда.
Жарко там, правда, будет, придется с двумя врагами  драться,  зато  пана
Михала Володыёвского увидим, он служит в литовском войске, и опять,  как
в старое время, соберемся все вместе. Коли плох мой совет, пусть  первый
же швед схватит меня за портупею и утащит в плен.
   - Как знать? Как знать? - с живостью воскликнул Ян. - Может, так  оно
и лучше будет.
   - Да, кстати, и Геленку с детьми проводим, нам  ведь  придется  ехать
через пущу.
   - Да и служить будем  не  с  ополченцами,  а  в  войске,  -  прибавил
Станислав.
   - И не шуметь будем, как на  сеймике,  да  кур  и  творог  поедать  в
деревнях, а с врагом будем драться.
   - Ты, пан, я вижу, не только  муж  битвы,  но  и  совета,  -  заметил
Станислав.
   - А что? А?
   - Верно, верно! - подтвердил Ян. - Это самый  дельный  совет.  Как  в
старину, пойдем вместе с Михалом. Ты, Станислав, познакомишься  с  самым
великим воителем в Речи Посполитой,  сердечным  моим  другом  и  братом.
Пойдемте теперь к Геленке, надо ей сказать, чтобы она тоже собиралась  в
путь.
   - А разве она уже знает о войне? - спросил Заглоба.
   - Знает, знает,  Станислав  при  ней  все  мне  рассказывал.  Слезами
заливается, бедняжка... Но когда я сказал ей, что надо идти, она  тотчас
ответила мне: "Иди!"
   - Хорошо бы завтра тронуться в путь! - воскликнул Заглоба.
   - Завтра и выедем еще затемно,  -  сказал  Ян.  -  Ты,  Станислав,  с
дороги, верно, весьма fatigatus ,  ну  ничего,  до  утра
отдохнешь немного. Я еще сегодня вышлю лошадей  в  Белую,  в  Лосицы,  в
Дрогичин и в Бельск, чтобы везде была свежая подстава. А за  Бельском  и
пуща рядом. Повозки с припасом отправим тоже сегодня. Жаль  мне  уезжать
из родного угла, но на то воля божья! Одно  меня  утешает,  что  я  буду
спокоен за жену и деток: лучшей крепости, чем пуща,  во  всем  свете  не
сыщешь. Пойдемте домой, пора готовиться в поход.
   Они ушли.
   Станислав, сильно утомленный дорогой, подкрепился на  скорую  руку  и
отправился спать, а Ян с Заглобой занялись подготовкой к походу.  У  Яна
во всем был такой порядок, что повозки и люди в  ночь  уже  тронулись  в
путь, а на следующий день вслед за  ними  покатила  коляска  с  Геленой,
детьми и старой девой, приживалкой.  Станислав  и  Ян  с  пятью  слугами
сопровождали коляску верхом.  Подвигались  быстро,  так  как  в  городах
путников ждала свежая подстава.
   Не останавливаясь даже на  ночлег,  они  на  пятый  день  доехали  до
Бельска, а на шестой день углубились в пущу со стороны Гайновщизны.
   Их сразу охватил сумрак необъятного леса, который в ту  пору  занимал
несколько  десятков  квадратных   миль,   с   одной   стороны   сливаясь
далеко-далеко с пущами Зелёнкой и Роговской, а с другой  -  с  прусскими
борами.
   Нога захватчика никогда не попирала этих  темных  дебрей,  в  которых
человек незнакомый мог заблудиться и плутать до тех пор, пока не упал бы
от изнурения или не стал пищей хищных зверей. По ночам в пуще раздавался
рык зубров и медведей, мешаясь с  воем  волков  и  хриплым  лаем  рысей.