- Как! - воскликнул Заглоба. - Неужели тот самый, с которым ты должен
был драться во время выборов короля в Липкове?
   - Он самый. Но мы с той поры живем в мире и согласии.
   - И впрямь он! - подтвердил Заглоба. - Я признал его по носу, который
торчит из-под шлема. Хорошо, что забрала вышли  из  моды,  а  то  он  ни
одного не смог бы застегнуть; но на  нос  этому  рыцарю  нужен  все-таки
особый доспех.
   Тем временем Харламп заметил Володыёвского и рысью подскакал к нему.
   - Как поживаешь, Михалек? - вскричал он. - Хорошо, что приехал!
   - А еще лучше, что первого встретил тебя. Вот пан Заглоба, с  которым
ты познакомился в  Липкове,  да  нет,  раньше,  в  Сеннице,  а  это  вот
Скшетуские:  пан  Ян,  ротмистр  королевской  гусарской  хоругви,  герой
Збаража...
   - О, да ведь это славнейший рыцарь в Польше! -  вскричал  Харламп.  -
Здорово, здорово.
   - А вот пан Станислав, ротмистр калишский, - продолжал  Володыёвский.
- Он прямо из Уйстя.
   - Из Уйстя? Так ты, пан, был  свидетелем  страшного  позора.  Мы  уже
знаем, что там случилось.
   - А я сюда и приехал в надежде, что уж тут-то такого позора не будет.
   - Будь уверен. Радзивилл - это тебе не Опалинский.
   - Мы вчера в Упите то же самое говорили.
   - Рад приветствовать вас и от своего имени, и от имени князя воеводы.
Князь обрадуется, когда  вас  увидит,  ему  такие  рыцари  очень  нужны.
Пойдемте же ко мне, в арсенал, у меня там квартира. Вам переодеться надо
и подкрепиться, а я тоже к вам присоединюсь, ученье я уж закончил.
   С этими словами Харламп снова подскакал к строю  и  коротко  и  зычно
скомандовал:
   - Налево, кругом! Марш!
   Копыта зацокали по мостовой. Строй вздвоил ряды, раз, другой, пока не
построился наконец по четыре в ряд и медленным шагом не  стал  удаляться
по направлению к арсеналу.
   - Добрые солдаты, -  молвил  Скшетуский,  глазами  знатока  глядя  на
точные движения драгун.
   - В драгунах одна шляхта служит да путные  боярские  дети,  -  сказал
Володыёвский.
   - Боже мой, оно и видно, что  это  не  ополченцы!  -  воскликнул  пан
Станислав.
   - Так Харламп у них поручиком? - спросил  Заглоба.  -  А  мне  что-то
помнится, он в панцирной хоругви служил  и  носил  на  плече  серебряную
петлицу.
   - Да, - ответил Володыёвский, - но вот  уже  года  два  он  командует
драгунским полком. Старый это солдат, стреляный.
   Харламп тем временем отослал драгун и подошел к нашим рыцарям.
   - Пожалуйте за мной. Вон там, позади дворца, арсенал.
   Через полчаса они сидели впятером за гретым пивом,  щедро  забеленным
сметаной, и вели разговор о новой войне.
   - А что у вас здесь слышно? - спрашивал Володыёвский.
   - У нас что ни день, то новость, люди  теряются  в  догадках,  вот  и
пускают все новые слухи, -  ответил  Харламп.  -  А  по-настоящему  один
только князь знает, что будет. Замысел он какой-то обдумывает: и веселым
притворяется,  и  с  людьми  милостив,  как  никогда,  однако  же  очень
задумчив. По ночам, толкуют, не спит, все ходит тяжелым шагом по  покоям
и сам с собой разговаривает, а весь день держит совет с Гарасимовичем.
   - Кто он такой, этот Гарасимович? - спросил Володыёвский.
   - Управитель из Заблудова, с Подляшья; невелика птица и с виду такой,
будто дьявола в пазухе держит; но у князя он в чести и похоже, знает все
его тайны. Я так думаю, жестокая и страшная война будет у нас со шведами
после всех этих советов, и ждем мы все ее с нетерпением. А пока гонцы  с
письмами носятся: от герцога курляндского  ,  от  Хованского  и  от
курфюрста. Поговаривают, будто князь ведет переговоры с  Москвой,  хочет
вовлечь ее в союз против шведов; другие толкуют, будто вовсе этого  нет;
но сдается мне, ни с кем не будет союза, а только война - и с шведом и с
Москвой. Войск прибывает  все  больше,  и  шляхте,  которая  всей  душой
преданна дому Радзивиллов, письма шлют,  чтобы  съезжалась  сюда.  Везде
полно вооруженных людей... Эх, друзья,  кто  виноват,  тот  и  в  ответе
будет; но руки у нас по локоть будут в крови: уж коли Радзивилл пойдет в
бой, он шутить не станет.
   - Так, так! - потирая руки, проговорил Заглоба. - Немало крови пустил
я шведам этими руками, но и еще пущу немало. Немного солдат  осталось  в
живых из тех, кто видел меня под Пуцком  и  Тшцяной,  но  кто  еще  жив,
никогда меня не забудет.
   - А князь Богуслав здесь? - спросил Володыёвский.
   - Да. Нынче  мы  ждем  еще  каких-то  важных  гостей:  верхние  покои
убирают, и вечером в замке будет пир. Михал, попадешь ли  ты  сегодня  к
князю?
   - Да ведь он сам вызвал меня на сегодня.
   - Так-то оно так, да сегодня он очень занят. К тому же...  право,  не
знаю, можно ли сказать вам об этом... а впрочем, через какой-нибудь  час
все об этом узнают! Так и быть, скажу...  Неслыханные  дела  у  нас  тут
творятся...
   - Что такое? Что такое? - оживился Заглоба.
   - Должен вам сказать, что два дня назад к нам  в  замок  приехал  пан
Юдицкий,  кавалер  мальтийский  ,  о  котором  вы,
наверно, слыхали.
   - Ну как же! - сказал Ян. - Это великий рыцарь!
   - Вслед за ним прибыл гетман польный Госевский. Очень мы удивились, -
все ведь знают, как соперничают и враждуют друг с другом гетман  польный
и наш князь. Кое-кто обрадовался, - дескать, мир теперь между гетманами,
кое-кто толковал, будто это шведское нашествие заставило их  помириться.
Я и сам так думал, а вчера оба гетмана заперлись с  паном  Юдицким,  все
двери позапирали, так что никто не  слышал,  о  чем  они  держат  совет;
только пан Крепштул, который стоял на  страже  под  дверью,  рассказывал
нам, что очень они кричали, особенно гетман  польный.  Потом  сам  князь
проводил гостей в их опочивальни, а ночью, можете  себе  представить,  -
тут Харламп понизил голос, - к их дверям приставили стражу.
   Пан Володыёвский даже привскочил.
   - О, боже! Да не может быть!
   - Истинная правда! У дверей стоят шотландцы с ружьями,  и  приказ  им
дан под страхом смерти никого не впускать и не выпускать.