задние подковы заскрежетали по камням.
   - Що це?
   Устье  оврага  внезапно  переполнилось  людьми  и  лошадьми.   Чья-то
конница, числом сабель в триста, входила в яр и  строилась  по  шестеро.
Антон  вгляделся,  и,  хотя  был  он  воин  бывалый   и   ко   всяческим
превратностям привычный, сердце  его  заколотилось,  а  лицо  смертельно
побледнело.
   Он узнал драгун князя Иеремии.
   Уходить было поздно: какие-нибудь двести шагов отделяли Антонов отряд
от драгун, а усталые лошади казаков далеко от  погони  бы  не  ускакали.
Драгуны, тотчас завидевши их, взяли с места рысью. Через минуту  казаков
окружили.
   - Чьи вы люди? - грозно спросил поручик.
   - Богуна! - ответил Антон, понимая, что врать не имеет смысла, потому
что мундир  все  равно  выдаст.  Однако,  признавши  поручика,  которого
встречал в Переяславе, сейчас же с деланною радостью воскликнул:
   - Пан поручик Кушель! Слава богу!
   - Это ты, Антон! - сказал поручик, вглядываясь в есаула. - Что вы тут
делаете? Где атаман?
   - Каже, пане, гетман великий послал нашего атамана  ко  князю-воеводе
просить помощи, так что атаман поехал в Лубны, а  нам  велел  ездить  по
деревням и беглых ловить.
   Антон  врал  без  зазрения  совести,  рассчитывая  на  то,  что,  раз
драгунская хоругвь идет со стороны Днепра, ей, может быть, неизвестно ни
о нападении на Разлоги, ни о битве под Василевкой, ни о  каких-либо  еще
выходках Богуна.
   Поручик тем не менее сказал:
   - Можно подумать, что вы к бунтовщикам пробираетесь.
   - Эй, пане поручик, - сказал Антон, - да захоти  мы  ко  Хмелю  уйти,
разве ж мы были бы на этом берегу Днепра?
   - Оно справедливо, - сказал  Кушель.  -  Оно  верно,  и  мне  на  это
возразить нечего. Да только атаман не застанет князя-воеводу в Лубнах.
   - Ну?! А где же князь?
   - Был в Прилуках и, возможно, только вчера в Лубны вернулся.
   - Ой, жаль. У атамана до князя письмо от гетманов. А позвольте,  ваша
милость, узнать - не из Золотоноши ли вы идете?
   - Нет. Мы в Каленках стояли, а сейчас, как и все остальные,  получили
приказ идти к Лубнам, откуда князь выступит со всеми силами. А вы куда?
   - В Прохоровку. Мужичье там переправляется.
   - Много разбежалось?
   - Ой багато! Багато!
   - Ну тогда поезжайте с богом.
   - Благодарим покорно вашу милость. Помогай бог и вам!
   Драгуны расступились, и Антонов отряд проехал сквозь них к выходу  из
яра.
   Выехав из него, Антон остановился и внимательно прислушался, а  когда
драгуны вовсе  исчезли  из  глаз  и  даже  последние  отголоски  по  ним
отзвучали, он обратился к своим и сказал:
   - Знаете ли вы, дурни, что, ежли б не я, вы бы через три дня на колах
в Лубнах посдыхали! А теперь вперед, и хоть бы даже дух из коней вон!
   Отряд рванул с места.
   "Вот уж повезло! - думал Антон. -  Вдвойне  повезло:  во-первых,  что
шкуру свою спасли, а во-вторых, что драгуны  шли  не  из  Золотоноши,  и
Заглоба разминулся с ними: повстречай он их,  плевать  ему  было  бы  на
погоню!"
   И правда, пану Заглобе не везло ужасно, а фортуна была  к  нему  явно
неблагосклонна, ибо не  наткнулся  он  на  хоругвишку  пана  Кушеля,  не
будучи,  таким  образом,  сразу   спасен   и   избавлен   от   всяческих
неприятностей.
   В Прохоровке его как громом сразила весть о корсунском поражении. Уже
на пути к Золотоноше по деревням и хуторам поговаривали о великой битве,
даже о победе Хмеля, но пан Заглоба этому не  верил,  хорошо  зная,  что
среди простого народа всякая новость разрастается до небывалых  размеров
и что об успехах казацких простонародье  всего  охотнее  измышляет  само
себе небылицы. Но в Прохоровке можно уже было  не  сомневаться.  Правда,
страшная и зловещая, ударила как обухом по голове. Хмель  -  триумфатор,
коронное войско  разгромлено,  гетманы  захвачены.  Вся  Украина  объята
пламенем.
   Пан Заглоба сперва  даже  растерялся.  Он  ведь  очутился  в  ужасном
положении. Счастье не сопутствовало ему и по дороге,  ибо  в  Золотоноше
никакого гарнизона не оказалось.  Город  бурлил  противу  ляхов,  старая
крепостца была оставлена. Заглоба ни секунды не  сомневался,  что  Богун
его ищет и что рано или поздно на след нападет. Правда,  старый  шляхтич
петлял, как преследуемый русак, но он превосходно знал  гончую,  которая
его гнала, и знал также, что гончая эта не даст сбить себя со  следа.  В
итоге пан Заглоба имел позади Богуна,  а  впереди  -  море  крестьянской
смуты, резню, пожоги, нападения татар, озверевшую чернь.
   Спастись в такой ситуации было задачей почти  невыполнимой,  особенно
же с девушкой, которая, хоть и переодетая дедовским  поводырем,  повсюду
привлекала внимание необычайной своей красотою.
   Воистину было от чего растеряться.
   Однако пан Заглоба  надолго  не  падал  духом  никогда.  Несмотря  на
величайшую сумятицу в башке, он тем не менее отлично понимал, а  вернее,
весьма безошибочно чувствовал, что Богуна боится в сто раз  больше,  чем
огня, воды, смуты, резни и самого Хмельницкого.  При  одной  мысли,  что
можно угодить в руки страшного атамана, мурашки начинали бегать по  коже
пана Заглобы. "Уж этот бы мне устроил выволочку! - то  и  дело  повторял
Заглоба сам себе. - А тут еще впереди море бунта!"
   Был очень простой способ спастись: бросить Елену, предоставив ее воле
божьей. Но этого пан Заглоба делать не собирался.
   - Наверняка, - говорил он ей,  -  подсыпала  ты  мне,  барышня-панна,
чего-то, так что мне из-за тебя шкуру на шагрень выделают.
   Нет! Бросать он ее не собирался и даже мысли такой не  допускал.  Что
же ему тогда оставалось делать?
   "Га! - размышлял он. - Князя искать нет смысла! Передо мною море, так
что нырну-ка я в это море и таким образом скроюсь,  а  даст  бог,  и  на
другой берег выплыву".
   И он решил переправиться на другой берег Днепра.
   Однако в Прохоровке сделать это было нелегко.  Пан  Миколай  Потоцкий
еще для Кречовского и посланных с ним  войск  реквизировал  все  дубасы,