подумал я еще об этом.
   - Надо бы посоветоваться о том, что же нам делать, - сказал  Мирский.
- И совет нам надо держать незамедлительно. Позвольте только мне  сперва
принести от нашего имени благодарность пану Заглобе за  то,  что  он  не
забыл нас и in rebus angustis   так  счастливо
спас всех.
   - А что? - с гордостью произнес Заглоба, поднимая голову и крутя  ус.
- Без меня быть бы вам в Биржах! Справедливость велит признать,  что  уж
если никто ничего не придумает, так Заглоба  непременно  придумает.  Пан
Михал, не в таких мы с тобой бывали  переделках!  Помнишь,  как  я  тебя
спасал, когда мы с Геленкой от татар бежали, а?
   Пан Михал мог бы сказать, что тогда не пан Заглоба его спасал,  а  он
пана Заглобу, однако промолчал, только усы встопорщил.
   - Чего там благодарить! - продолжал старый шляхтич. - Сегодня с  вами
беда, завтра со мной, и уж, наверно, вы меня не оставите. Так я рад, что
вижу вас на свободе, будто выиграл самый решительный  бой.  Оказывается,
не состарились еще ни голова, ни рука.
   - Так ты тогда сразу поскакал в Упиту? - спросил у Заглобы пан Михал.
   - А куда же мне было ехать? В Кейданы? Волку в пасть?  Разумеется,  в
Упиту, и уж будьте уверены, лошади я не жалел, а хорошая была  животина!
Вчера утром я был уже в Упите, а в полдень мы двинулись на Биржи,  в  ту
сторону, где я надеялся встретить вас.
   - И мои люди так сразу тебе и поверили? - спросил пан  Михал.  -  Они
ведь тебя не знали, только два-три человека видали тебя у меня.
   - Сказать по правде, никаких хлопот с этим  делом  у  меня  не  было.
Прежде всего перстень твой, пан Михал, был у меня, да и люди узнали  как
раз про ваш арест и про измену гетмана. Я  у  них  депутации  застал  от
хоругвей пана Мирского и пана Станкевича,  которые  предлагали  собирать
силы против изменника гетмана. Как сказал я им тогда, что  вас  везут  в
Биржи, так все равно что палку ткнул в муравейник.  Лошади  на  пастбище
были, за ними тотчас послали людей) и в полдень  мы  уже  отправились  в
путь. Ясное дело, я по праву принял начальство.
   - Отец, а бунчук где ты взял? - спросил Ян Скшетуский.  -  Издали  мы
подумали, что это сам гетман едет.
   - А что! Важен был с виду, не хуже его? Где бунчук  взял?  Да  это  с
депутациями от восставших хоругвей  прибыл  к  лауданцам  и  пан  Щит  с
приказом гетмана идти в Кейданы, ну и с бунчуком для пущей  важности.  Я
тотчас велел его арестовать, а бунчук приказал носить над  собой,  чтобы
обмануть шведов.
   - Ей-ей, здорово ты это придумал! - воскликнул Оскерко.
   - Соломон, да и только! - прибавил Станкевич.
   Заглоба надулся, как индейский петух.
   - Давайте теперь совет держать,  что  же  нам  делать,  -  сказал  он
наконец. - Коли хватит у вас терпенья послушать, так я скажу вам, что  я
по дороге надумал. С Радзивиллом войну начинать я  не  советую  по  двум
причинам: перво-наперво, он, с позволения сказать,  щука,  а  мы  окуни.
Окуням лучше к щуке головой не повертываться, а то она проглотить может,
- хвостом надо, тут их защищают колючие плавники. Дьявол бы его поскорее
на рожон вздел да смолой поливал, чтоб не очень пригорел.
   - А второе? - спросил Мирский.
   - Второе, - ответил Заглоба, - попадись мы только через  какой-нибудь
casus  ему в лапы, так он нам такого перцу  задаст,  что
всем сорокам в Литве будет о чем стрекотать. Вы поглядите, что он  писал
в том письме, которое Ковальский вез к  шведскому  коменданту  в  Биржи,
тогда узнаете пана воеводу виленского, коль скоро  до  сих  пор  его  не
знали!
   С этими словами он расстегнул жупан, достал  из-за  пазухи  письмо  и
протянул Мирскому.
   - Да оно не то по-немецки написано, не то по-шведски, - сказал старый
полковник. - Кто из вас может прочитать?
   Оказалось,  что  по-немецки  знал  немного  один   только   Станислав
Скшетуский, который часто ездил из дому в Торунь, но и  тот  по-писаному
читать не умел.
   - Так я вам tenor  расскажу, - сказал Заглоба.  -
Когда в Упите послали мы на  луга  за  лошадьми,  у  меня  было  немного
времени, и  я  велел  притащить  за  пейсы  еврея,  который  слывет  там
мудрецом, он-то, чуя саблю на затылке, и прочитал expedite  все, что там написано и растолковал мне.  Так  вот  пан  гетман
советует биржанскому  коменданту  и  для  блага  его  величества  короля
шведского приказывает, отослав сперва конвой, расстрелять всех  нас  без
исключения, но так, чтобы слух об этом не распространился.
   Полковники руками всплеснули, один только Мирский покачал  головой  и
промолвил:
   - Я-то его знаю, и странно мне было, просто понять я не мог, как  это
он нас выпускает живыми из Кейдан. Видно, были на то причины, которых мы
не знаем, что не мог он сам приговорить нас к смерти.
   - Не опасался ли он людской молвы?
   - И то может быть.
   - Удивительно,  однако,  какой  злой  человек!  -  заметил  маленький
рыцарь. - Ведь не хвалясь скажу, что совсем недавно мы вдвоем с Ганхофом
спасли ему жизнь.
   - А я сперва у его отца, а теперь вот у него уже  тридцать  пять  лет
служу! - сказал Станкевич.
   - Страшный человек! - прибавил Станислав Скшетуский.
   - Так вот такому лучше в пасть не лезть! - решил Заглоба. - Ну его  к
дьяволу! Не будем мы ввязываться в  бой  с  ним,  зато  имения,  которые
встретятся нам по  дороге,  accurate    ему  разорим.
Идемте к витебскому воеводе, чтобы защита у  нас  была  и  господин  над
нами, а по дороге  будем  брать,  что  удастся,  из  кладовых,  конюшен,
хлевов, амбаров и  погребов.  Очень  мне  это  улыбается,  и  уж  будьте
уверены, тут я никому не дам опередить себя. Денег в имениях  раздобудем
- так тоже с собой прихватим.  Чем  богаче  мы  будем,  когда  явимся  к
витебскому воеводе, тем ласковей он нас примет.
   - Он и без того нас ласково примет,  -  возразил  Оскерко.  -  Однако
дельный это совет идти к нему, лучше сейчас ничего не придумаешь.
   - Все мы отдадим за это свои голоса, - прибавил Станкевич.
   - Святая правда! - воскликнул пан Михал.  -  Стало  быть,  к  воеводе
витебскому! Пусть же будет он тем вождем, о котором мы просили бога.
   - Аминь! - сказали остальные.
   Некоторое время рыцари ехали в молчании, наконец пан Михал заерзал  в
своем седле.