- С людьми, наверно, или в корчме.
   - Я хочу попросить у  него  позволения  сесть  на  лошадь  одного  из
солдат, - сказал Мирский. - Все члены у меня занемели.
   - Ну на это он вряд  ли  согласится,  -  заметил  Станкевич.  -  Ночь
темная, дай только шпоры коню - и поминай как звали. Разве догонишь!
   - Я ему дам слово кавалера, что не сбегу, да, наверно, и светать  уже
скоро начнет.
   - Эй, солдат, а где  же  ваш  начальник?  -  спросил  Володыёвский  у
ближнего драгуна.
   - А кто его знает?
   - Как так: кто его знает?  Коли  я  велю  кликнуть  его,  так  изволь
кликнуть.
   - Да мы и сами не знаем, пан полковник, где он, - ответил  драгун.  -
Как слез с телеги и поехал вперед, так по сию пору не воротился.
   - Ну когда воротится, скажи ему, что мы хотим поговорить с ним.
   - Слушаюсь, пан полковник! - ответил солдат.
   Узники умолкли.
   Только громкие зевки слышались время от времени на телеге,  да  рядом
лошади хрустели сеном. Солдаты около телеги дремали, опершись на  седла.
Иные разговаривали вполголоса  друг  с  дружкой  или  подкреплялись  чем
придется; выяснилось, что корчма заброшенная и никто в ней не живет.
   Уж и ночная тьма стала редеть. Чуть-чуть посерело на  востоке  темное
небо, медленно гасли звезды, светясь неверным мерцающим блеском. Но  вот
посветлела и кровля корчмы, засеребрились  деревья,  росшие  подле  нее.
Лошади и люди словно выплывали из ночной тени. Через  минуту  уже  можно
было различить лица и желтые епанчи. Шлемы отразили утренний блеск.
   Володыёвский расправил руки и потянулся,  отчаянно  при  этом  зевая,
затем, глянул на спящего Заглобу и, внезапно отшатнувшись, крикнул:
   - А чтоб его! Господи боже мой! Нет, вы только поглядите!
   - Что случилось? - спрашивали полковники, открывая глаза.
   - Гляньте! Гляньте!  -  кричал  Володыёвский,  показывая  пальцем  на
спящего.
   Узники посмотрели, и изумление изобразилось на всех лицах: под буркой
Заглобы и в его шапке спал сном праведника Рох  Ковальский.  Заглобы  на
телеге не было.
   - Бежал, клянусь богом, бежал!  -  воскликнул  изумленный  Мирский  и
огляделся по сторонам, точно все еще не веря своим глазам.
   - Ну и хитрюга же, черт его дери! - крикнул Станкевич.
   - Снял с этого дурака  шлем  и  желтую  епанчу  и  бежал  на  его  же
собственной лошади!
   - Как в воду канул!
   - Он и посулился, что найдет уловку и убежит.
   - Только его и видели!
   - О,  вы  еще  не  знаете  этого  человека!  -  с  восторгом  говорил
Володыёвский. - А я сегодня могу поклясться вам, что он и нас освободит.
Не знаю как, когда и каким способом, но, клянусь вам, освободит!
   - Право, не верю своим глазам! - говорил Станислав Скшетуский.
   Но  тут  солдаты  заметили,  что  случилось.  Поднялся  шум.  Драгуны
бросились к телеге и вытаращили глаза на своего одетого в бурку и  рысий
колпак начальника, спавшего мертвым сном.
   Вахмистр стал без церемонии трясти его.
   - Пан начальник! Пан начальник!
   - Я Ковальский, а вот... пани Ковальская, - бормотал Рох.
   - Пан начальник, арестованный бежал!
   Ковальский сел на телеге и раскрыл глаза.
   - Что?
   -  Арестованный  бежал,  тот  толстый  шляхтич,   который   с   тобой
разговаривал!
   Офицер протрезвел.
   - Не может быть! - крикнул он  неистовым  голосом.  -  Как  так?  Что
случилось? Как мог он бежать?
   - В твоем шлеме, пан начальник, и в  твоей  епанче.  Солдаты  его  не
признали, ночь была темная.
   - Где моя лошадь? - крикнул Ковальский.
   - Нет лошади. Шляхтич на ней бежал.
   - На  моей  лошади?  -  Ковальский  схватился  за  голову:  -  Иисусе
Назарейский, царь иудейский! - Через минуту он крикнул:  -  Подать  сюда
этого собачьего сына, этого мерзавца, который подал ему лошадь!
   - Пан начальник, солдат ни в чем не виноват! Ночь была темная, зги не
видать, а шляхтич снял с тебя шлем и епанчу. Он мимо меня проехал,  и  я
его не признал. Кабы ты не садился на телегу, он  не  смог  бы  выкинуть
такую штуку.
   - Бейте меня! Бейте меня! - кричал несчастный офицер.
   - Что делать, пан начальник?
   - Бей его! Лови!
   - Ни к чему это! Он на твоей лошади, пан начальник, а она у нас самая
лучшая. Наши очень притомились,  а  он  бежал  с  первыми  петухами.  Не
догоним!
   - Ищи ветра в поле! - воскликнул Станкевич.
   Ковальский в ярости повернулся к узникам:
   - Вы помогли ему бежать! Я вот вас!
   Он сжал огромные кулаки и стал надвигаться на них.
   Но тут Мирский грозно сказал:
   - Не кричи, не видишь, что ли, что со старшими разговариваешь!
   Пан Рох вздрогнул и невольно вытянулся в струнку:  в  самом  деле  по
сравнению с Мирским он был совершенное ничтожество, да и все эти  узники
были на голову выше его по званию и по чину.
   - Куда велели тебе везти нас, туда и вези, - прибавил Станкевич, - но
голоса не смей повышать, потому завтра можешь попасть под начал к любому
из нас.
   Пан Рох таращил глаза и молчал.
   - Что говорить, пан  Рох,  свалял  ты  дурака!  -  обратился  к  нему
Оскерко. - А что ты толкуешь, будто мы ему помогли,  так  это  глупости:
первое - мы спали так же, как и  ты,  второе  -  чем  другому  помогать,
каждый бы сам бежал. Ну и свалял же ты дурака!  Никто  тут  не  виноват,
один ты! Да я бы первый приказал тебя расстрелять! Где это видано, чтобы
офицер спал, как сурок, а узник сбежал в его шлеме и епанче, мало того -
на его же лошади! Неслыханное дело! От сотворения  мира  такого  еще  не
бывало!
   - Старый лис молодого обошел! - сказал Мирский.