поручик Стахович, он друг Оскерко.
   В эту минуту крики усилились.
   - К ним подъехал Ганхоф... Он что-то говорит Стаховичу... Какой крик!
Вижу, Стахович с двумя офицерами отходит от  хоругви.  Наверно,  идут  к
гетману. Клянусь богом, в войске ширится бунт. Против венгров выставлены
пушки и в боевых порядках стоит шотландский полк. Товарищи  из  польских
хоругвей собираются на стороне венгров. Без них у солдат не  хватило  бы
смелости, в пехоте дисциплина железная...
   - Господи! - воскликнул Заглоба. - В этом наше спасение! Пан Михал, а
много ли польских хоругвей? Уж эти коли взбунтуются, так взбунтуются.
   - Гусарская Станкевича и панцирная Мирского стоят в двух днях пути от
Кейдан, - ответил Володыёвский. - Будь они здесь, полковников не посмели
бы арестовать. Погодите, какие же  еще?  Драгуны  Харлампа,  один  полк,
Мелешко - второй; те на стороне князя. Невяровский тоже объявил, что  он
на стороне князя, но его полк далеко. Два шотландских полка...
   - Стало быть, на стороне князя четыре полка.
   - И два полка артиллерии под начальством Корфа.
   - Ох, что-то много!
   - И хоругвь Кмицица, отлично вооруженная, шесть сотен.
   - А Кмициц на чьей стороне?
   - Не знаю.
   - Вы его не видали? Бросил он вчера булаву или нет?
   - Не знаем.
   - Кто же тогда против князя? Какие хоругви?
   - Первое дело,  венгры.  Их  две  сотни.  Затем  порядочно  наберется
хорунжих у Мирского и Станкевича. Немного  шляхты...  И  Кмициц,  но  он
ненадежен.
   - А чтоб его! Господи боже мой! Мало! Мало!
   -  Эти  венгры  двух  полков  стоят.  Старые   солдаты,   испытанные.
Погодите... У пушек зажигают фитили, похоже будет бой...
   Скшетуские молчали, Заглоба метался, как сумасшедший.
   - Бей изменников! Бей, собачьих детей! Эх,  Кмициц!  Кмициц!  Все  от
него зависит. А он храбрый солдат?
   - Сущий дьявол, на все готов.
   - На нашей он стороне, как пить дать, на нашей.
   - Мятеж в войске! Вот до чего довел гетман! - вскричал Володыёвский.
   - Кто здесь мятежник: войско или гетман, который поднял мятеж  против
своего владыки? - спросил Заглоба.
   - Бог их рассудит. Погодите. Опять поднялось движение.  Часть  драгун
Харлампа переходит к венграм. Самая лучшая шляхта служит в  этом  полку.
Слышите, как кричат?
   - Полковников! Полковников! - доносились со двора грозные голоса.
   - Пан Михал, крикни ты им, ради  бога,  чтоб  они  послали  за  твоей
хоругвью да за панцирными и гусарскими хорунжими.
   - Тише!
   Заглоба сам начал кричать:
   - Да пошлите  вы  за  остальными  польскими  хоругвями  и  -  в  прах
изменников!
   - Тише!
   Внезапно не  во  дворе,  а  позади  замка  раздались  короткие  залпы
мушкетов.
   - Господи Иисусе! - крикнул Володыёвский.
   - Что там, пан Михал?
   - Это, наверно, расстреляли Стаховича и двоих офицеров, которые пошли
к гетману, - лихорадочно говорил Володыёвский. - Ясное дело, их.
   - Страсти господни! Тогда нечего надеяться на снисхождение.
   Гром выстрелов заглушил  дальнейший  разговор.  Пан  Михал  судорожно
ухватился за решетку и прижался к ней лбом, но с минуту  времени  ничего
не мог разглядеть, кроме ног шотландских пехотинцев, которые выстроились
под самым окном. Залпы мушкетов стали все  чаще,  наконец  заговорили  и
пушки. Сухой треск пуль об стену над подземельем слышался явственно, как
стук градин. От залпов сотрясался весь замок.
   - Михал, прыгай вниз, погибнешь там!
   - Ни за что. Пули идут выше, а из пушек  стреляют  в  противоположную
сторону. Ни за что не спрыгну.
   И Володыёвский, еще  крепче  ухватившись  за  решетку,  взобрался  на
подоконник, так  что  теперь  ему  не  нужно  было  опираться  на  плечи
Скшетуского. В подземелье  стало  совсем  темно,  так  как  окошко  было
маленькое и даже щуплый пан Михал совсем заслонил свет, зато друзья его,
оставшиеся внизу, каждую минуту получали свежие вести с поля боя.
   - Теперь вижу! - крикнул  пан  Михал.  -  Венгры  уперлись  в  стену,
стреляют оттуда... Ну и боялся же я, как бы они не забились в угол, - их
бы там  пушки  вмиг  уничтожили.  Клянусь  богом,  хороши  солдаты!  Без
офицеров знают, что делать. Опять дым! Ничего не вижу...
   Залпы начали стихать.
   - Боже милостивый! Покарай же их поскорее! - кричал Заглоба.
   - Ну, что там, Михал? - спрашивал Скшетуский.
   - Шотландцы идут в атаку.
   - Ах, черт бы их побрал, а нам приходится  здесь  сидеть!  -  крикнул
Станислав.
   - Вот они! Алебардники! Венгры взялись за  сабли,  рубят!  Боже  мой,
какая жалость, что вы не можете видеть! Какие солдаты!
   - И дерутся друг с другом, вместо того, чтобы идти на врага.
   - Венгры берут верх! Шотландцы с левого фланга  отступают.  Боже,  на
сторону венгров переходят драгуны Мелешко! Шотландцы между  двух  огней.
Корф не может стрелять из пушек, чтобы не ударить по шотландцам. Я  вижу
среди венгров и мундиры хоругви Ганхофа. Венгры пошли в атаку на ворота.
Хотят вырваться из замка. Идут как буря! Все крушат!
   - Постой, как же  так?  Лучше  бы  они  замок  захватили!  -  крикнул
Заглоба.
   - Пустое! Завтра они вернутся с хоругвями Мирского и  Станкевича.  О!
Харламп погиб! Нет! Встает, ранен... Они уже у  самых  ворот...  Но  что
это? Неужели и шотландская стража  переходит  на  сторону  венгров,  она
отворяет ворота... Пыль клубится по ту сторону ворот.  Я  вижу  Кмицица!
Кмициц! Кмициц с конницей валит через ворота!
   - На чьей он стороне? На чьей стороне? - кричал Заглоба.
   Одну минуту, одну короткую минуту пан Михал молчал; шум, лязг  оружия
и крики раздались в это время с удвоенной силой.
   - С ними все кончено! - пронзительно крикнул пан Михал.
   - С кем? с кем?