чинов люди отвечали, что они дали обет Богу за православную веру и за
него, государя, стоять и с врагами биться, не щадя голов своих.
   И тут же сделаны были все распоряжения, кому защищать разные части
Москвы.
   Опять пошли из Москвы грамоты по городам, чтоб жители их усердно
помогали государству в настоящей беде людьми и деньгами.
   Не один Владислав приближался к Москве: шел на нее с юга малороссийский
гетман Конашевич Сагайдачный, разоривши на пути своем города Путивль,
Ливны, Елец, Лебедянь. 20 сентября королевич стал в знаменитом Тушине,
Сагайдачный соединился с ним, и в ночь на первое октября поляки повели
приступ к Москве, но потерпели неудачу у Арбатских и Тверских ворот. После
этой неудачи начались переговоры о мире; уполномоченные съезжались сначала
под Москвою, на реке Пресне (теперь Пресненские пруды), потом, когда
Владислав перешел к северу, на Переяславскую дорогу, то переговоры
производились в самой Москве; наконец, положено было съехаться в деревне
Деулине (от Троицы в 3 верстах), где 1 декабря заключили перемирие на 14
лет и 6 месяцев с уступкой Польше Смоленска и Северской земли, причем
Владислав не отказался от прав своих на московский престол; уполномоченные
положили это дело на суд Божий; условились также разменяться пленными с
обеих сторон.
   Эта размена происходила в июне месяце 1619 года в 17 верстах от Вязьмы,
на реке Поляновке. Здесь поляки возвратили митрополита Филарета Никитича,
боярина Шеина, Томилу Луговского; князь же Василий Васильевич Голицын умер
на дороге в Гродно. Филарет по приезде в Москву был посвящен в патриархи.
   7. Патриарх Филарет Никитич и его значение. С возвращением Филарета
Никитича начинается двоевластие в Московском государстве: в грамотах
писались два великих государя - Михаил Феодорович и отец его святейший
патриарх Филарет Никитич; все дела докладывались обоим государям, решались
обоими, послы иностранные представлялись обоим вместе, подавали двойные
грамоты, подносили двойные дары. Хотя имя Михаила и стояло прежде имени
отца его, однако опытный и твердый Филарет имел очень большую долю в
правлении при малоопытном, молодом и мягкосердечном Михаиле. До приезда
Филарета этой малоопытностью и мягкосердечием молодого царя
воспользовались люди, которым по заслугам их не следовало быть близко у
престола: таковы были двое братьев Салтыковых - Борис и Михаила, которые -
только и делали, что себя и родню свою богатили, земли крали и во всяких
делах делали неправду, промышляли тем, чтоб при государской милости, кроме
себя, никого не видеть".
   Они из личных целей расстроили брак государя с Марьею Ивановной
Хлоповой, но когда возвратился Филарет Никитич, то поднял это дело,
обнаружил преступление Салтыковых и сослал их в ссылку. Люди, преданные
Салтыковым, жаловались на строгость Филарета, но другие превозносили его
именно за то, что он избавил землю от своеволия временщиков, держал в
милости и защищал достойных людей. Филарет Никитич сперва хотел женить
сына на иностранной принцессе, и по этому поводу велись переговоры с
дворами датским и шведским, но дело не состоялось потому, что иностранные
принцессы не соглашались на перемену веры, чего непременно требовали в
Москве.
   Тогда государь в 1623 году женился на княжне Марье Владимировне
Долгоруковой, но молодая царица в тот же год умерла, и на следующий год
царь женился на Евдокии Лукьянов-не Стрешневой, дочери незначительного
дворянина.
   8. Сношения с Швециею, Англиею и Франциею. Что касается до внешних
сношений, которыми должен был заняться Филарет Никитич, то прежде всего
надобно было задарить крымского хана, хотя сделать это было очень трудно
вследствие истощения казны после войны польской. Нужно было уладить и
отношения к ногаям, которые в смутное время отстали от Москвы;
астраханский воевода князь Львов успел привести их под царскую руку и
выручил множество русских пленных. С Швециею была большая дружба: Густав
Адольф, враждуя с Польшею и будучи занят трудной борьбою в Германии,
заискивал расположение царя Михаила, старался представить ему, что
католический союз папы, государей Габсбургского дома и короля польского
грозит гибелью не одним протестантским владетелям, но также и Московскому
государству, что если паписты одолеют шведскую землю, то начнут стараться
об искоренении греческой веры.
   "Когда мы видим,- писал Густав Адольф Михаилу,- когда мы видим, что
соседний двор горит, то нам надобно воду носить и помогать гасить, чтоб
свое уберечь; пора уже вашему царскому величеству подумать, как соседям
помочь и как свое уберечь". Шведские послы утверждали, что Густав Адольф
со своим войском - передовая стена Московского государства, передовой
полк, бьющийся в Германии за Русское царство. Вследствие этого уверения в
дружбе и общности интересов шведам было позволено покупать в России
беспошлинно хлеб, крупу, смолу, селитру. В 1631 году впервые явился при
московском дворе шведский резидент.
   Дружественные отношения к Швеции были следствием Столбовского мира,
который был заключен при посредстве Англии. Но услуги Англии этим не
ограничились:
   во время похода Владиславова на Москву король Иаков прислал царю взаймы
на военные издержки 20 000 рублей. Вследствие этого Джон Мерик, приехавший
опять в Москву в 1620 году, счел себя вправе просить дороги Волгою в
Персию.
   Государь велел собрать знатнейших купцов московских и спросить их:
"Если дать английским купцам дорогу в Персию, то не будет ли от этого вам
убытка?"
   Почти все отвечали, что им будет убыток, англичане отобьют у них всю
торговлю, потому что им нельзя соперничать с богатыми англичанами, но если
англичане будут платить большие пошлины или разом дадут большие деньги в
казну, оскудевшую от войны, то им, купцам, для блага государственного на
время и потерпеть можно. Но как скоро бояре намекнули Мерику о пошлинах,
то он сейчас же и прекратил дело, ибо англичанам хотелось беспошлинной
торговли через Россию с Персиею.
   Отделались от англичан; явились французы с теми же требованиями. Еще в
1615 году царь отправил во Францию своего посланника с объявлением о своем
восшествии на престол и просьбою о помощи против поляков и шведов.
   Король Людовик ХIII отпустил посланника ни с чем, но осенью 1629 года
приехал в Москву в первый раз французский посол де Ге Курменен с
предложением союза и с просьбою о дозволении французским купцам ездить в
Персию чрез Московское государство. "Царское величество,- говорил
Курменен,- начальник над восточною страною и над греческою верою, а
Людовик, король французский, начальник в южной стране, и когда царь будет