и вотчин, упоминаемых в Горетове стану, 16 переменили  своих  владельцев  не
посредством продажи.
   Относительно крестьян  в  описываемое  время  любопытна  наказная  память
Вельского стана крестьянам  Бориса  Годунова:  "По  наказу  государя  Бориса
Федоровича,  приказали  его  приказные  люди  (такие-то)   Вельского   стана
крестьянам (следует перечисление 12 человек: Петру Иванову Дьяконову, Никите
Иванову и проч.) и старостам, и целовальникам, и сотским, и пятидесятским, и
десятским, и всем крестьянам Вельского стана. Били вы челом государю  Борису
Федоровичу, чтоб от вас кабак  свести:  и  государь  Борис  Федорович  кабак
свести велел; и вы бы, Петр Дьяконов да Никита Иванов с товарищами,  которые
в этой памяти имянно писаны, и выборные судьи и старосты, и целовальники,  и
сотские, и пятидесятские, и десятские, берегли крепко, чтоб у вас продажного
питья ни у кого не было и в отвоз с вином и со всяким  продажным  питьем  не
ездили, зернью по деревням крестьяне не играли бы и воровства бы не было;  а
лучшие отрадные крестьяне, кому можно про себя питье держать в своих  домах,
и они бы держали про себя, а не продавали; а которым крестьянам  случится  к
праздникам или поминкам пива сварить и вина скурить, и  они  бы  о  том  вам
докладывали, тебе, Петру Дьяконову, да Никите Иванову  с  товарищами,  также
выборным судьям, старостам и целовальникам" и проч. Мы видим, что  здесь,  в
годуновских имениях, были выборные судьи, старосты,  целовальники,  сотские,
пятидесятские и десятские, и в то же время видим, что  выше  всех  этих  лиц
стояло 12 человек крестьян. В этом же отношении замечательна царская грамота
1590 года: посадские люди Соли Вычегодской и волостные крестьяне били  челом
на коряжемского игумена Герасима за то,  что  он  не  участвовал  с  ними  в
подмоге  переселенцам  в  Сибирь;  игумен  в  свою  очередь  бил  челом   на
вычегодцев, обвиняя их в не правильных поступках; в Москве  решили  дело,  а
привести в исполнение это  решение  поручено  было  Строгановым,  Максиму  и
Никите, царская грамота послана была к ним, но  из  этой  грамоты  вовсе  не
видно, чтоб Строгановы занимали какую-нибудь правительственную  должность  в
Сольвычегодске: они были только самые богатые, самые значительные по  своему
влиянию люди в области, и вот царь, мимо старост и  целовальников,  посылает
грамоту к ним, пишет: "И вы бы посадским людям  и  волостным  крестьянам  на
старцах Коряжемского монастыря, на слугах и на крестьянах  его  больше  того
брать не велели". Из этих грамот мы видим значение лучших людей  в  волости,
видим, как в волостях подле  правительственных  лиц  по  праву  существовали
правительственные лица на деле. Это явление ярко освещает тогдашнее общество
к которому никак нельзя прилагать наших определений.
   Вместе с прикреплением крестьян  в  царствование  Феодора  последовало  и
прикрепление или обращение в холопи вольных слуг. В 1597  году  велено  было
всем господам принести в Холопий  приказ  списки  имен  холопей  своих,  как
служащих, так и беглых, и крепости на них и записывать в книги для  большего
укрепления. Кто дал на себя служилую кабалу с 1 июня 1586 года, тем  быть  в
холопстве, денег по этим служилым кабалам у них не брать и челобитья  их  не
слушать, а выдавать их господам в службу до смерти. Которые  люди  служат  у
кого добровольно, тех вольных людей ставить в Холопьем  приказе  с  теми,  у
кого служат, да расспрашивать, как давно служат и кабалу на  себя  дают  ли?
Которые люди вольные послужили у кого недель пять-шесть,  а  кабал  на  себя
давать не хотят, тех отпускать на волю; а кто послужил с полгода  и  больше,
на тех служилые кабалы давать и челобитья их не слушать, потому что господин
такого добровольного холопа кормил, одевал и обувал.
   Земли было много, рук мало; служилым людям  была  тощета,  что  крестьяне
уходили от них, а между  тем  пространство  земель,  требовавших  населения,
увеличивалось все более и более, колонии вытягивались и на юг, в степи, и на
северо-восток, за Уральские горы, в бесконечную Сибирь. Много говорят о том,
как сильно пострадала Испания вследствие выселения ее жителей в новооткрытые
страны; а Россия в XVI веке, и без того бедная населением, разве не высылала
беспрестанно колоний? И какое следствие должен  был  иметь  для  государства
этот вывод  колоний?  Флетчер  говорит,  что  на  дороге  между  Вологдою  и
Ярославлем он видел  до  50  обширных  деревень,  совершенно  пустых.  Легко
понять, как  эта  редкость  населения  должна  была  замедлять  общественное
развитие, затруднять все государственные отправления, а  с  другой  стороны,
редкость населения, отсутствие мест,  где  бы  сталпливались  большие  массы
народонаселения, разобщенность мест с относительно большим народонаселением,
возможность при первом неудобстве физическом  или  нравственном,  уходить  в
пустынные  страны,  не  разрывая  с  отечеством,  доставляло   правительству
возможность с меньшими препятствиями приводить в  исполнение  меры,  которые
оно считало необходимыми.  Для  примера  приведем  только  одно  явление  из
последующей  истории:  раскольничество  в  конце  XVII   века,   несомненно,
обнаружилось бы иначе, если б многие из фанатиков должны были  оставаться  в
городах и селах, не имея возможности уйти  в  далекие,  пустынные  страны  и
таким образом избавить  от  себя  общество.  Воровские  козаки  были  вредны
государству в Смутное время явились грубнее литвы  и  немцев,  по  выражению
современников, но в спокойное время на ход государственного  развития  разве
не могло иметь влияния то обстоятельство, что люди с козацкими наклонностями
уходили за границу государства? Понятно, какую силу  получало  правительство
от этого ухода людей беспокойных.
   К концу XVI века пустынных пространств было уже очень много в  Московском
государстве, когда к ним  присоединились  еще  обширные  пустыни  сибирские.
Правительство взяло у козаков Сибирское царство, ибо прежде всего оно должно
было радоваться возможности обогащать казну свою дорогим пушным товаром;  но
чтоб укрепиться в Сибири нужно было населить ее русскими людьми; чтоб  иметь
возможность населять сибирские городки служилыми людьми,  нужно  было  иметь
подле них людей пашенных,  взять,  следовательно,  часть  народонаселения  в
старых областях государства, и без того имевших его мало. В 1590 году велено
было в Сольвычегодске на посаде и во всем уезде выбрать в  Сибирь  на  житье
тридцать человек пашенных людей, с женами и детьми и со всем  имением,  а  у
всякого человека было бы по три мерина добрых да по три коровы,  да  по  две
козы, да по три свиньи, да по пяти овец, да по двое гусей, да по  пяти  кур,
да по двое утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да  телега,  да
сани и всякая рухлядь, а на подмогу сольвычегодские посадские и уездные люди
должны были им дать по 25 рублей человеку.
   С распространением границ государства, с  переселением  русских  людей  в
новые страны распространялись, разумеется, и пределы церкви. Но,  приобретая
новых членов между инородцами церковь должна была принимать  меры,  чтоб  не
отпадали от нее старые. В 1593 году казанский владыка Гермоген  писал  царю,
что в Казани и в уездах Казанском и Свияжском  живут  новокрещены  вместе  с
татарами, чувашами, черемисами и вотяками, едят и пьют  с  ними,  к  церквам
божиим не приходят, крестов на себе не носят, в домах образов и  крестов  не
держат, попов не призывают и отцов духовных не имеют; обвенчавшись в церкви,
перевенчиваются у попов татарских, едят скоромное в посты, живут мимо  своих