на  обе  наши   дивизии.  Неприятелей  подпустили  на  расстояние
пятидесяти шагов  и тогда  уже осыпали градом пуль  и картечи, от
которых  погибло  их множество.  Тогда  они  кинулись между  двух
дивизий, попали под перекрестный огонь и поражены совершенно.

Я  воспользовался  этим  мгновением  и  приказал  генералу  Бону,
стоявшему  на берегу  Нила,  атаковать ретраншементы,  а генералу
Виалю,  командующему дивизией  генерала  Мену, стать  между этими
ретраншементами  и  остатком  вышедшего  из  них  неприятельского
отряда  с тройной  целью:  первое, не  допустить остатков  отряда
возвратиться  в  ретраншементы,  второе,  запереть в  них  войско
Мурад-бея,  и  третье, в  случае  надобности, напасть  на него  с
левого фланга.

Лишь только  генералы Виаль и Бон  заняли назначенные им позиции,
они приказали  первым и третьим дивизионам  всех своих батальонов
построиться в  колонны к  атаке, а вторым и  третьим оставаться в
каре, всего в три ряда, и идти подкреплять колонны к атаке.

Колонны  к  атаке дивизии  генерала  Бона  кинулись под  командою
храброго  генерала  Рампона  на  ретраншементы  с  обычным  своим
мужеством   и    несмотря   на    огонь   довольно   значительной
неприятельской   артиллерии;    тогда   мамелюки,   выскочив   из
ретраншемента во весь галоп,  бросились на них. Но колонны успели
остановиться, стать  в каре и встретили  наездников градом пуль и
щетиной  штыков.   Место  битвы   в  одну  минуту   было  устлано
неприятельскими  трупами,  и мы  скоро овладели  ретраншементами.
Мамелюки, обращенные в бегство, толпами кинулись в сторону своего
левого  крыла;  но  тут  был поставлен  батальон  карабинеров,  и
мамелюки, спасаясь, должны были проходить под его батальным огнем
не  больше,  как  в  расстоянии  пяти шагов;  они  падали  целыми
грудами. Многие из них бросились в Нил и потонули.

Нам досталось  более четырехсот  верблюдов с багажом  и пятьдесят
орудий. Я полагаю потерю мамелюков в две тысячи человек их лучших
наездников.  Большая  часть  их   беев  или  убиты,  или  ранены.
Мурад-бей ранен  в лицо. Наша потеря  простирается от двадцати до
тридцати человек убитыми и до ста двадцати ранеными. В ту же ночь
неприятель  оставил  Каир. Все  его  канонирские лодки,  корветы,
брики и даже один  фрегат сожжены, и 4 числа наши войска вступили
в  Каир.   Ночью  чернь   сожгла  дома  беев   и  наделала  много
беспорядков.   В  Каире,   где   свыше  трехсот   тысяч  жителей,
чернь-народ самый негодный.

Войско, состоящее  под моей  командой, уже столько  раз сражалось
против  неприятеля,  превосходящего  числом,  что я  не  стал  бы
хвалить ни  его мужества,  ни присутствия духа  в настоящем деле,
если бы  это сражение не  было для него в  совершенно новом роде,
требовавшем величайшего  хладнокровия, которое так несовместимо с
живостью  нашего   характера.  Увлекись  оно  своей  обыкновенной
пылкостью, то не одержало  бы победы, которая могла быть одержана
только посредством величайшего хладнокровия и великого терпения.

Мамелюкская  кавалерия показала  большую храбрость.  Эти всадники
защищали не одну свою жизнь, но и богатство; не было ни одного из
них, на  котором бы  наши солдаты не  нашли трех, четырех  и пяти
сотен луидоров.

Вся роскошь  мамелюков состоит  в их лошадях и  оружии. Жилища их
просто лачуги. Мудрено найти землю более обильную и жителей более
несчастных, необразованных, униженных. Они предпочитают мундирную
пуговицу наших  солдат шестифранковой  монете; в деревнях  они не
знают даже употребления ножниц. Жилища их построены из грязи. Всю
их мебель составляют циновка да два-три глиняных горшка. Они едят
мало и  вообще довольствуются весьма немногим.  Не знают мельниц;
так  что  нам случалось  стоять  биваками на  полях, покрытых  на
необозримое пространство  хлебом, и  однако же не  иметь муки. Мы
питались   одной  зеленью   и   мясом.  Малое   количество  муки,
потребляемой  жителями,  мелется   ими  на  камнях  вроде  ручных
жерновов;   а  в   некоторых  больших  селениях   есть  мельницы,
действующие посредством волов.

Нас  беспрерывно тревожили  тучи арабов, которые  есть величайшие
разбойники и  мерзавцы в свете; им все  равно бить что турка, что
француза,  только бы  кто  попался им  в руки.  Бригадный генерал
Мюирер  и   многие  адъютанты  были   убиты  этими  разбойниками,
засевшими  на своих  маленьких отличных  лошадях по оврагам  и за
возвышениями: беда тому, кто только на сто шагов отойдет от своей
колонны.  Генерал Мюирер,  несмотря  на убеждения  караулов цепи,
захотел, по влечению судьбы, действие которого я часто замечал на
людях, близких к смерти,  один взойти на возвышенность в двухстах
шагах  от лагеря;  за  нею скрывались  три бедуина  и  убили его.
Республика понесла  в нем действительную потерю:  он был одним из
храбрейших генералов, которых я знаю.

Республика  нигде  не может  так  близко и  так выгодно  основать
колонию,  как в  Египте. Климат  тамошний, по  причине прохладных
ночей,  очень  здоров.   У  нас,  несмотря  на  пятнадцатидневный
переход, на  всевозможные утомления,  на недостаток вина  и всего
того, что  могло бы подкрепить человека,  нет до сих пор больных.
Солдаты  наши  нашли большое  пособие  в пастеках,  разновидности
дынь, которых здесь большое множество...

Артиллерия  отличилась в  особенности. Я  прошу вас  произвести в
дивизионные  генералы бригадного генерала  Доммартена. Начальника
бригады  Детена  (Destaing)  я  произвел  в  бригадные  генералы;
генерал  Заиончек   отлично  исполнил  многие  важные  поручения,
который я  возлагал на него. Провиант-мейстер  Суси (Sucy) плыл с
нашей флотилией  по Нилу, чтобы облегчить  нам доставку провианта
из Делты. Видя, что я ускоряю марш, и желая быть при мне во время