полевых  орудий,  пятьдесят знамен,  шесть  тысяч пленных,  срыли
укрепления  Газы,  Яффы,  Кайяфы,  Акры и  теперь  возвратимся  в
Египет: к этому принуждает меня наступившее время года.

Еще несколько  дней, и вы могли бы  надеяться взять самого пашу в
его  собственном  дворце;  но  в  теперешнее  время  года  взятие
акрского замка не стоит потери нескольких дней: храбрые, которыми
бы должно пожертвовать на  приступе, нужнее теперь для исполнения
других предприятий".

Отступление начато 20 мая.  Бонапарт хотел, чтобы все лошади были
отданы под больных и зараженных язвою; и когда начальствующий его
конюшней спросил  у него,  какую лошадь прикажет  он оставить для
себя,  то  Наполеон гневно  сказал:  "Чтобы все  шли пешком!..  Я
первый; разве вы не читали приказ? Вон!"

В Яффе, куда прибыли  24 числа, госпитали были завалены больными;
злокачественные  лихорадки   свирепствовали  в  ужасной  степени.
Главнокомандующий  посетил  несчастных  страдальцев и,  казалось,
принял  живое  участие  в  их  бедственном  положении.  Он  отдал
повеление  вывезти всех  больных;  но между  ними находилось,  по
словам Бурриенна,  до шестидесяти человек, пораженных  язвой, и в
том числе, как говорят Записки на острове Святой Елены, было семь
или восемь человек до  того ослабевших, что им не оставалось жить
больше  суток.  Что  было  делать с  этими  умирающими?  Бонапарт
посоветовался: ему отвечали, что многие из зараженных сами просят
смерти, что  общение с ними может быть  пагубно для всей армии, и
что   ускорение  несколькими   часами   их  смерти   будет  делом
благоразумной  осторожности и  человеколюбия. Нет  почти никакого
сомнения, что несчастным дали снотворное питье.

Приближаясь к  Каиру, Бонапарт приказал, чтобы  все было готово к
его торжественному вступлению в эту столицу.

Он  принял эту меру  для того,  чтобы уничтожить или,  по крайней
мере,  ослабить  неблагоприятное  впечатление,  произведенное  на
жителей Каира  и войска  не совсем удачным  окончанием сирийского
похода. Ему  надобно было упредить в  одних упадок духа, в других
не  допустить  развиться  духу  мятежа. Политика  вменяла  ему  в
обязанность  скрывать  свои  потери  и преувеличивать  полученные
выгоды.

Каирский   диван  отвечал   видам  Бонапарта,   учредил  народное
пиршество  и издал  прокламацию,  в которой,  между прочим,  было
сказано:

"Свыше  хранимый, главнокомандующий  французской  армией, генерал
Бонапарт,  тот, который любит религию  Магомета, прибыл в Каир...
Он вступил  в город  вратами победы... День этот  - великий день,
никогда не бывало подобного  дня... Бонапарт был в Газе и в Яффе:
покровительствовал жителям Газы,  но жители Яффы, люди заблудшие,
не пожелали сдаться, и он, в гневе своем, предал их на убийство и
разграбление.  Он уничтожил  все  их укрепления  и погубил  всех,
которые были там".

В бытность  свою в  Каире Наполеон занялся  статистикой Египта, и
сделанные им по этому  предмету замечания помещены в мемуарах его
секретаря.

Вскоре новый набег Мурат-бея на Нижний Египет отвлек его от этого
мирного занятия. Он оставил Каир 14 июля и пошел к пирамидам.

Но гонец от Мармона,  начальствовавшего в Александрии, привез ему
вечером  15   числа  известие,   что  турки,  покровительствуемые
англичанами, сделали 11 числа высадку в Абукире.
Главнокомандующий  немедленно полетел  навстречу  турецкой армии,
состоявшей  под командой  Мустафы-паши;  он торопился  искупить в
самом  Абукире стыд  поражения  под Абукиром.  И искупил.  Десять
тысяч  человек  неприятельского   войска  были  загнаны  в  море,
остальные убиты  или взяты  в плен. Послушаем  самого Бонапарта в
донесении его Директории.

"Я  известил вас  депешей от  21 флореаля, что  наступившее время
года принудило меня решиться оставить Сирию.

23  мессидора сто  кораблей, большей  частью военных,  приходят к
Александрии и делают высадку у Абукира. 27 неприятель мужественно
идет  на  приступ   и  овладевает  абукирским  редутом.  Крепость
сдается;   неприятель  выгружает   свою  полевую   артиллерию  и,
подкрепленный  еще   пятьюдесятью  кораблями,  занимает  позицию,
примкнув  правым флангом к  морю, а  левым к Маадигскому  озеру и
построившись на песчаных возвышениях.

Я 27  числа выступаю из моего  лагеря под пирамидами, 1 термидора
прихожу  в Рагманиг,  избираю  Биркет центром  моих операций  и 7
термидора  в   семь  часов   утра  становлюсь  лицом   к  лицу  с
неприятелем.

Генерал  Ланн  идет вдоль  берегов  озера и  становится в  боевой
порядок  против левого  крыла  турков, а  генерал Мюрат,  который
руководит авангардом,  приказывает в  то же время  генералу Детян
(Destaings)  напасть   на  правый   неприятельский  фланг;  атаку
поддерживает генерал Ланюс.

Крылья неприятельской армии разделены прекрасной долиной размером
в  четыреста  сажен: наша  кавалерия  успевает  проникнуть в  это
пространство  и с  быстротой мысли  кидается в тыл  обоих флангов
турецкой армии,  которая, сбитая,  изрубленная, тонет в  море: не
спаслось ни  одного человека. Будь у  нас это дело с европейскими
войсками, мы  бы взяли  три тысячи пленных:  теперь насчитали три