Заняв  Александрию,  Наполеон поспешил  издать  прокламацию к  ее
жителям:

"Бонапарт,   член    Национальной   академии,   главнокомандующий
французской армии.

С  довольно давних  пор беи,  управляющие Египтом,  наносят обиды
французской  нации и  притесняют французских  негоциантов; пришел
час их наказания.

С  давних пор  эта  стая невольников,  купленных на  Кавказе  и в
Грузии, властвует  над прекраснейшей  страной в мире;  но Бог, от
которого зависит  все, повелел, чтобы их  владычеству положен был
конец.

Народы Египта! Вам скажут, что я пришел разорить вашу религию; не
верьте!  Отвечайте   клеветникам,  что  я   пришел  затем,  чтобы
возвратить вам  ваши права, наказать похитителей,  и что я, более
чем мамелюки,  чту Бога,  Его пророка и  аль-Коран (?!!). Скажите
им, что  перед Богом все люди  равны; одни только добродетели, да
премудрость и  таланты полагают  между ними различие.  А какие же
добродетели, какая  премудрость, какие таланты отличают мамелюков
и  дают  им  право  пользоваться исключительно  всеми  сладостями
жизни?

Если  Господь  Бог отдал  Египет  им  во владение,  то пусть  они
покажут  заключенное   условие.  Но  Господь   Бог  милосерден  и
справедлив к народу.

Каждый египтянин  признается способным занимать  места по службе;
умнейшие,  просвещеннейшие,  добродетельнейшие  станут  управлять
страной, и народ будет счастлив.

Было время, что вы  имели большие города, большие каналы, большую
торговлю;  отчего  же  все  это  исчезло,  как  не  от  скупости,
несправедливости и тиранства мамелюков?

Кадии,  шейхи, имамы,  шорбаджи,  скажите народу,  что мы  друзья
истинных  мусульман. Не  мы ли  искони были друзьями  султана (да
исполнит Господь все его желания!) и недругами его неприятелей? А
мамелюки,  напротив,  разве  не  вышли  из  повиновения  султану,
которому не покоряются и доныне?

Трижды  блаженны те, которые  будут заодно  с нами! Они  пойдут в
чины, и богатство их приумножится. Блаженны те, которые не примут
ничьей  стороны!  Они  будут иметь  время  узнать  нас, и  узнав,
возьмут нашу сторону. Но горе, трижды горе тем, которые пристанут
к  мамелюкам  и поднимут  оружие  против  нас! Для  них не  будет
надежды: они все погибнут".

Бонапарт,  поручив Клеберу  начальство в  Александрии, отправился
оттуда 7  июля, по  дороге в Дамангур, через  пустыню, где голод,
жажда и  нестерпимый зной заставили  армию переносить неслыханные
страдания,  от  которых   многие  солдаты  погибли.  В  Дамангуре
страдания эти несколько облегчились; Бонапарт учредил там главную
квартиру  и  расположился в  доме  одного престарелого,  богатого
шейха,   который  притворился   бедняком,  чтобы   избавиться  от
ожидаемых  притязаний.  Наполеон  продолжал  поход на  Каир  и  в
течение  четырех  дней   успел  разбить  мамелюков  при  Раманиге
(Ramanieh)  и истребить  кавалерию и  флотилию беев в  Хебресе. В
этом последнем сражении  главнокомандующий построил свои войска в
каре,  и  быстрота натиска  храброй  неприятельской кавалерии  не
могла расстроить их. В битве при Хебризе, где дивизионный генерал
Пере, атакованный превосходными силами,  сумел не только выйти из
опасного  положения,  но  и  склонить  победу  на  свою  сторону,
принимали личное участие члены ученой экспедиции Монж и Бертолет,
и оба оказали войску важные услуги своею храбростью.

Все   эти   успешные   действия   против   арабов   были   только
предвестниками   победы  более  значительной,   которая  отворила
французам ворота Каира. В  конце июля французская армия встречена
Мурад-беем  у  подножия пирамид.  Бонапарт, воодушевленный  видом
этих исполинских памятников,  вскричал перед самым началом битвы:
"Воины,  вы будете  теперь  сражаться с  властелинами Египта;  не
забудьте,  что  с вершин  этих  памятников на  вас смотрят  сорок
веков!"

Сражение это названо  Ембабегским, от имени близлежащего селения.
В  нем  мамелюки были  совершенно  поражены  после упорного  боя,
продолжавшегося девятнадцать часов.  Вот описание этой страшной и
кровопролитной битвы, составленное самим победителем.

                     СРАЖЕНИЕ ПРИ ПИРАМИДАХ

Третьего   числа,   на  утренней   заре,   мы  начали   встречать
неприятельские авангарды, которых гнали от селения до селения.

В   два   часа   пополудни   мы  стояли   перед   неприятельскими
ретраншементами.

Я  приказал дивизиям  генералов  Дезе и  Ренье занять  позицию на
правом  фланге между  селений Джизега  и Ембабега так,  чтобы они
могли отрезать  неприятелю дорогу  на Верхний Египет,  по которой
он,   естественно,  должен   был   отступать.  Армия   наша  была
расположена  в  том  же  боевом порядке,  как  и  в сражении  при
Хебресе.

Едва  Мурад-бей  приметил  движение  генерала Дезе,  как  решился
атаковать  его; на  этот  фланг он  выслал одного  из отважнейших
своих беев и отряд лучших войск, который с быстротой молнии напал