Теперь  он  дошел  до ворот сада и увидал горбатую Марию. Она стояла на
коленях возле покрытых носилок и плакала.
     Не умерла ли вдова Анна?
     Нет, она жива.
     Вот  она  выходит  из  дверей своего жилища, опираясь на руку какого-то
старика,  бледная,  спокойная,  без  слез, оба и дут вперед. Старик произнес
краткую молитву, затем наклонился и поднял лежавший на носилках покров.
     Антиной  сделал  шаг вперед и отшатнулся, точно пораженный молнией. При
этом он закрыл глаза рукой и остановился, словно врос в землю.
     Не было слышно скорбных похоронных причитаний и воплей.
     Старик обратился с речью к присутствовавшим.
     Вокруг  него слышались тихий плач, пение и шепот молитвы, но Антиной не
видел и не слышал ничего.
     Он  опустил  руку и не отрывал глаз от бледного лица умершей, пока Анна
не  покрыла  носилки  покрывалом.  Но  и  после  этого  он все еще оставался
безмолвным и неподвижным.
     Только  тогда, когда шесть девушек подняли на плечи простой гроб Селены
и  четыре  женщины-матери  взяли  гробик  Гелиоса  и  все собрание удалилось
вместе  с  ними,  Антиной  повернулся и последовал за печальным шествием. Он
издали  видел,  как  оба  гроба  были  отнесены в скалистую пещеру, как люди
накрепко  заперли  дверь  и  затем похоронная процессия рассыпалась в разные
стороны.
     Наконец он один остался у дверей могилы.
     Солнце зашло, и тьма быстро распространялась над долиною и холмами.
     Так  как  кругом  не видно было никого, кто мог бы наблюдать за ним, то
Антиной  обхватил  руками  столбы  у  дверей пещеры, прижал губы к ее грубым
деревянным  доскам и бился о них головою; припадок глубокой горести без слез
потрясал все его тело.
     Он стоял так несколько минут и не слышал приближавшихся к нему шагов.
     Это  пришла  горбатая  Мария, чтобы еще раз помолиться наедине у могилы
своей дорогой подруги.
     Она тотчас же узнала юношу и назвала его по имени.
     - Мария,  -  сказал он, взволнованный, схватил ее руку, порывисто пожал
и спросил: - Как она умерла?
     - Убита,  -  отвечала  Мария  глухим  голосом. - Она не хотела молиться
статуе императора.
     Антиной вздрогнул при этом и спросил:
     - Почему она не сделала этого?
     - Потому  что  осталась  верною  своей  вере  и  надеялась  на  милость
Спасителя. Теперь она - блаженный ангел.
     - Ты уверена в этом?
     - Так  же уверена, как в том, что желаю увидеть снова на небе мученицу,
которая покоится здесь.
     - Мария!
     - Выпусти мою руку!
     - Не окажешь ли ты мне одну услугу, Мария?
     - Охотно, Антиной; но прошу тебя, не прикасайся ко мне.
     - Возьми  вот  эти  деньги  и накупи прекраснейших венков, какие только
можно  найти  здесь.  Положи их на ее гроб и воскликни при этом: "От Антиноя
Селене!"
     Мария приняла деньги и сказала:
     - Я видела часто, как она молилась о тебе.
     - Своему богу?
     - Нашему  Искупителю, чтобы он даровал блаженство и тебе. Она умерла за
Иисуса Христа, теперь она при нем, и он исполнит ее молитву.
     Антиной помолчал некоторое время, затем сказал:
     - Протяни  же  мне еще раз свою руку, Мария! А теперь прощай. Будешь ли
ты охотно вспоминать обо мне, а также молиться обо мне вашему Спасителю?
     - Да, да! А ты тоже не совсем забудешь меня, бедную калеку?
     - Разумеется,  нет,  добрая  ты  девушка!  Мы, может быть, увидимся еще
когда-нибудь.
     С этими словами Антиной пошел вниз с холма и потом через город к Нилу.
     Месяц  взошел  и  отражался в успокоившейся реке. Так же отражались его
лучи на поверхности моря и в ту ночь, когда Антиной спас Селену.
     Юноша знал, что император ждет его, но не пошел к его шатру.
     Глубокое волнение овладело им.
     Он  беспокойно  ходил  взад  и вперед по берегу Нила и быстро вызывал в
своей памяти воспоминания обо всех выдающихся событиях своей прошлой жизни.
     Ему  казалось,  что  он  во  второй  раз  слышит  каждое  слово  своего
вчерашнего разговора с Адрианом.
     До  осязания ясно он видел перед собой свой скромный родительский дом в
Вифинии,  свою  мать,  своих сестер и братьев, с которыми ему уже не суждено
свидеться.
     Он  еще  раз  пережил  тот  ужасный  час,  в  который он обманул своего
доброго  государя  и  сделался поджигателем. Им овладел великий страх, когда
он  вспомнил о желании Адриана поставить его на место человека, которого его
мудрый   повелитель  назначил  своим  наследником,  может  быть,  вследствие
преступного деяния его, Антиноя.
     Ему,  который  был  не  в  состоянии  думать  о  завтрашнем  дне;  ему,
избегавшему  всякого  разговора  с  серьезными  людьми  потому, что ему было
трудно  следить  за  их  речью;  ему, который умел только повиноваться; ему,
который  чувствовал  себя  хорошо  только  тогда,  когда  был  один со своим
повелителем  или  со  своими  мечтами,  далеко  от суеты и шума жизни, - ему
носить багряницу, обременить себя заботами и подавляющей ответственностью!
     Нет,  нет!  Это  была мысль неслыханная, ужасная, а между тем Адриан не
отказывался ни от одного намерения, которое высказал однажды.
     Будущность  предстала  перед умственным взором Антиноя в виде страшного
и угрожающего врага.
     Горе,  беспокойство, несчастье смотрели на него отовсюду, куда бы он ни
обращал свои взгляды.
     В чем состоит то ужасное, что угрожает его господину?
     Оно  приближается,  оно  должно прийти, если не... да, если не найдется
человека,  который  встал бы между ним и судьбой и в свою собственную грудь,
в   свое   сердце,  спокойно  ожидающее  ран,  принял  бы  копье,  брошенное
разгневанным богом.
     Да,  он,  только  он, может быть этим человеком, только он и может быть
им.
     Эта  мысль  осветила  его  душу  подобно внезапно вспыхнувшему свету. И
если  в  нем хватит мужества для того, чтобы пожертвовать собою, обречь себя
на  смерть  для  спасения  своего  любимого  государя, то всякая вина против