республики,  даже  при  самых  необузданных  из  его  предшественников, были
официально  признаны  и продолжали свою деятельность. Правда, все они, какое
бы  ни  носили  название, должны были повиноваться императору, но все же они
были  налицо,  и  империя,  даже с каким-нибудь слабым властителем во главе,
могла  продолжать  свое  существование  без сужения ее границ, установленных
Адрианом.
     Однако  же за несколько месяцев до этого времени император не осмелился
бы  думать  об  усыновлении  своего  любимца.  Теперь он надеялся, что стоит
ближе к исполнению своего желания.
     Антиной,  правда,  оставался  мечтателем  по-прежнему,  однако  же  его
путешествия  и  охота  в  Египте  сделали его бодрым и сильным, и со времени
отъезда из Фив он иногда оказывался веселым и отважным до дерзости.
     Этого  Антиноя  он мог вышколить под собственным руководством, и, когда
он  возвысится,  переходя  от  одной  почетной  должности к другой, наступит
время  назначить его своим наследником. На первое время этот план должен был
сохраняться в тайне.
     Если  он  открыто  усыновит  Вера, то этим самым будет исключена всякая
мысль  о  новом  выборе  сына.  К  тому  же  он смело мог решиться назначить
любимца  Сабины  своим  наследником,  так как знаменитейшие римские врачи, к
которым  он  обращался  с вопросом, писали ему, что полуразрушенное здоровье
претора  не  может  быть восстановлено. В лучшем случае ему остается прожить
еще очень небольшое число лет.
     Итак,  пусть  он  спокойно сойдет в могилу среди своих блистательнейших
надежд.  Только  тогда,  когда сомкнутся его глаза, наступит время поставить
на его место мечтателя, достигшего возраста зрелого, деятельного мужа.
     На  обратном  пути  из  Фив  в  Александрию  Адриан встретился со своей
супругой  в  Абидосе  и  открыл ей свое решение назначить избранного ею сына
своим наследником.
     Сабина  поблагодарила  его  словом  "наконец-то!",  которое выражало ее
удовольствие и в то же время досаду на долгое промедление.
     Адриан  позволил  ей возвратиться из Александрии в Рим, и в тот же день
были уже отправлены гонцы с посланиями в сенат и к префекту Египта.
     Послание  к  Титиану  заключало  в  себе  приказ публично провозгласить
усыновление  претора,  устроить  по  этому  случаю  радостное  празднество и
даровать   народу,   от   имени   императора,  все  милости,  предписываемые
египетскими обычаями властителю при рождении наследника престола.
     Свита   императорской  четы  отпраздновала  это  событие  великолепными
пирами,  но  Адриан  не  принимал  в  них участия. Он велел переправить себя
через  Нил  и  у  Антеополя  направился в пустыню, чтобы проникнуть оттуда в
ущелье  Аравийских  гор  и поохотиться за дикими зверями. Его не сопровождал
никто, кроме Антиноя, Мастора, нескольких охотников и собак.
     У  Безы  он  думал встретить корабли. Посещение этого города он отложил
до  обратного  пути,  потому что находился теперь на западном берегу Нила, а
переправа через реку отняла бы у него слишком много времени.
     В  один  душный  ноябрьский  вечер  шатры путников были раскинуты между
Нилом  и  известковыми  горами, в которых находился длинный ряд могил времен
фараонов.
     Адриан   посетил  их,  потому  что  его  забавляли  достопримечательные
изображения  на  их  стенах;  но  Антиной  остался в лагере, так как ему уже
приходилось  осматривать  подобные  гробницы  в Верхнем Египте гораздо чаще,
чем  он  желал.  Он находил эти изображения однообразными и некрасивыми, и у
него  недоставало  терпения  углубляться  в  их  смысл.  Чтобы  не оставлять
Адриана  одного,  а вовсе не ради них, он сто раз входил с императором в эти
старые  пещеры,  но  сегодня едва сдерживался от нетерпения и досады, потому
что знал, что несколько часов пути привели бы его в Безу, к Селене.
     Император  во  всяком  случае  не должен был вернуться раньше чем через
три  часа,  и  если  бы  у  него,  Антиноя,  хватило  смелости, он мог бы до
возвращения  Адриана  навестить  девушку, по которой тосковало его сердце, и
все-таки возвратиться раньше своего повелителя.
     Но раздумье пришло раньше, чем действие!
     Вон  там  император взбирается на гору и может его видеть. Ждут гонцов,
и  ему  поручено  принять  их.  В случае дурных известий император не должен
оставаться один ни при каких условиях.
     Антиной  десять  раз  подходил к своему доброму охотничьему коню, чтобы
вскочить  ему  на  спину;  однажды  он  уже  схватил  его  за уздечку, чтобы
взнуздать,  но  за  то  время,  что  он  продевал жеребцу через зубы гибкую,
составленную из множества звеньев узду, его энергия снова пропала.
     Эти  колебания  заняли  целые часы, и наконец стало уже слишком поздно.
Император   мог  скоро  вернуться,  и  теперь  было  бы  безумием  думать  о
выполнении прекрасного плана.
     Ожидаемый  посланец  уже  явился со множеством писем, но Адриан все еще
не возвращался.
     Смеркалось;  большие  капли  дождя  падали  с  неба,  покрытого густыми
тучами, а Антиной по-прежнему оставался один.
     К  его тоске присоединилось сожаление об упущенном случае снова увидеть
Селену и беспокойство по поводу долгого отсутствия повелителя.
     Несмотря  на  усиливавшийся  дождь,  он  вышел  на  воздух, подавляющая
удушливость  которого  прежде  парализовала его слабую волю, и позвал собак,
намереваясь  с  ними  разыскивать императора, но в эту минуту послышался лай
молосского  пса,  и скоро затем Адриан с Мастором выступили из тьмы в полосу
света, окружавшую освещенные палатки.
     Император   наскоро  поздоровался  со  своим  любимцем  и  затем  молча
позволил  Антиною  высушить  ему  волосы  и  принести трапезу, между тем как
Мастор  вымыл  ему  ноги  и  одел  его в сухое платье. Когда Адриан вместе с
вифинцем лег перед столом с приготовленными яствами, он сказал:
     - Странный  вечер!  Какой  жаркий  и душный воздух! Нам нужно беречься,
потому что нам грозит беда.
     - Что с тобою случилось, государь?
     - Разные  происшествия.  У  первой же двери гробницы, в которую я хотел
войти,  я  нашел  какую-то  черную старуху, которая замахала на нас руками и
прокричала какие-то отвратительно звучавшие слова.
     - Ты понял ее?
     - Нет. Разве кто-нибудь может научиться египетскому языку?
     - Значит, ты не знаешь, что она сказала?
     - Мне  пришлось  узнать.  "Смерть!"  -  закричала  старуха! В гробнице,
которую она охраняла, лежало множество людей, заболевших чумой.
     - И ты видел их?
     - Да.  До  сих  пор  я  только  слыхал  об  этой  болезни. Она ужасна и
соответствует тем описаниям, которые я читал.
     - Ах, государь! - вскричал испуганный Антиной с упреком.