- Когда  мы  отошли  от могилы, - продолжал Адриан, не обращая внимания
на  замечание  юноши,  -  мы  встретили  старика  в  белой одежде и какую-то
странную девушку, хромую и необыкновенно красивую.
     - Она тоже шла к больным?
     - Да, она несла им лекарство и хлеб.
     - Но она не вошла к ним?
     - Вошла,  несмотря на мое предостережение. В ее спутнике я узнал своего
старого знакомого.
     - В старике?
     - Он  во  всяком  случае  старше  меня.  Мы  с  ним часто встречались в
Афинах,  когда  были еще молоды. Он принадлежал тогда к числу последователей
Платона. Он был прилежнее и, может быть, также и талантливее нас всех.
     - Каким  образом  подобный  человек  очутился  при  больных  в Безе? Он
сделался врачом?
     - Нет.  Еще  в  Афинах  он  с  пламенным  рвением искал истину и теперь
утверждает, что нашел ее.
     - Здесь, среди египтян?
     - В Александрии, у христиан.
     - А  хромая  девушка,  сопровождавшая  философа, тоже верит в распятого
бога?
     - Да,  она сиделка или что-то в этом роде. Однако есть что-то великое в
мечтаниях этих людей.
     - Правда ли, что они поклоняются ослу и голубю?
     - Вздор.
     - Я  тоже  не  совсем  этому  верил.  Но, во всяком случае, они добры и
заботятся о всех страждущих, даже чужих, не принадлежащих к их числу.
     - Откуда ты знаешь это?
     - Да ведь в Александрии много говорят о них.
     - К  сожалению.  Я  не преследую призрачных врагов, а к ним я причисляю
мысли  и  верования  людей;  но  иногда  я  спрашиваю  себя:  полезно ли для
государства  то,  что  граждане  перестают  бороться  с житейскими нуждами и
утешают  себя  надеждой  на  фантастическое  счастье в другом мире, который,
может быть, существует только в воображении тех, кто верит в него?
     - Я  бы  желал,  чтобы  жизнь  совсем  оканчивалась  смертью,  - сказал
Антиной задумчиво. - Однако же...
     - Ну?
     - Если  бы  я  знал  наверное, что найду в том другом мире тех, которых
мне хотелось бы увидеть снова, я пожелал бы второй жизни.
     - Значит,  ты  желал  бы  снова  и целую вечность толкаться и тесниться
среди  массы  старых  знакомых,  которых  от  первого  до  последнего смерть
посылает в другой мир?
     - Нет,  но я желал бы, чтобы мне было позволено вечно жить с некоторыми
избранными.
     - А я принадлежал бы к их числу?
     - Да! - вскричал Антиной с жаром и прижал губы к руке Адриана.
     - Я  знал  это.  Но ни за какую цену, даже из-за тебя, моего любимца, я
не   пожелал  бы  отказаться  от  единственного  права,  которое  составляет
преимущество человека перед бессмертными богами.
     - Какое право ты подразумеваешь?
     - Право  выйти  из  рядов  живущих,  как  только  небытие мне покажется
сноснее существования.
     - Боги, разумеется, не могут умереть.
     - А  христиане  желают  умереть  только  для того, чтобы присоединить к
старой жизни новую.
     - Более прекрасную, чем первая на земле.
     - Они  называют ее блаженною. Мать этой вечной жизни - неутомимая жажда
существования  -  не  умирает  даже  среди самых несчастных людей; ее отец -
надежда.  Они  веруют  в  отсутствие страданий на том, другом, свете, потому
что  тот,  кого  они называют Искупителем, распятый Христос, якобы освободил
их от будущей скорби своей смертью.
     - Разве  может  кто-нибудь взять на себя страдание другого, как тяжесть
или одежду?
     - Они  говорят  это, и мой друг из Афин в этом убежден. В сочинениях по
магии  имеются указания, каким образом можно перенести несчастье не только с
людей  на животных, но и с одного человека на другого. Были даже произведены
по  этому  поводу  замечательные  опыты над рабами, и в некоторых провинциях
мне   все   еще   приходится   бороться   против   человеческих   жертв  для
умилостивления  или умиротворения богов. Вспомни только о невинной Ифигении,
приведенной  к  алтарюМарк   Курций   бросился   в  трещину?смертоносную  стрелу  и  я  принимаю ее своей грудью, то, может быть, судьба
довольствуется этим ударом, не спрашивая, в кого попала стрела.
     ______________
     греков,   стремившихся  в  Трою,  жрец  Калхас  объявил,  что  богиню  можно
умилостивить,  принеся  ей  в  жертву  Ифигению,  которую Артемида подменила
оленьей самкой и затем унесла в облаке.
     землетрясения   образовалась   трещина.   Гадатели   предсказали,   что  она
закроется,  если  только Рим пожертвует самым ценным, что у него есть. Тогда
выступил  мужественный юноша и объявил, что самое ценное в Риме это оружие и
храбрость,  после  чего  он в полном вооружении бросился на коне в пропасть,
которая сейчас же за ним закрылась.

     - Боги  были  бы  слишком  прихотливы,  если бы они не захотели принять
твоей крови вместо моей.
     - Жизнь  есть жизнь, - возразил император, - и жизнь юноши дороже жизни
старика. Тебя ожидает еще много радостей.
     - А ты нужен для всего мира.
     - После меня явится другой. Ты честолюбив, мальчик.
     - Нет, господин.
     - Что  же  это  значило  в  таком  случае? Все поздравляли меня с сыном
Вером, только ты не поздравил. Или тебе не нравится мой выбор?
     Антиной покраснел и со смущением опустил глаза, а Адриан сказал:
     - Говори откровенно то, что думаешь.
     - Претор болен.
     - Ему остается жить немного лет, а когда он умрет...
     - Он может выздороветь.
     - Когда  он  умрет,  я  должен  буду  искать  себе другого сына. Как ты
думаешь:  от  кого  каждому,  будь  то раб или консул, в особенности приятно