Селены.
     - Дочери  толстого смотрителя, на которую напал наш молосс? - спросил с
любопытством Мастор.
     - Ей  или  какой-либо  другой,  -  прервал  его  Антиной.  -  Если тебя
спросят,  кто  прислал  цветы,  то  скажи  только:  "Друг с Лохиады", ничего
больше. Понял?
     Раб кивнул головой и тихо воскликнул:
     - Значит, и ты тоже! О женщины!
     Антиной  сделал  отрицательный  жест,  в  поспешных  словах внушил ему,
чтобы  он  не проговорился и позаботился о выборе самых лучших цветов. Затем
он пошел в залу муз поискать Поллукса.
     От  него  Антиной  узнал,  где  находится  больная Селена, о которой он
думал всегда.
     Антиной уже не застал ваятеля в мастерской.
     Желание  поговорить  с  матерью привело Поллукса в домик привратника, и
теперь   он  стоял  перед  нею  и,  оживленно  размахивая  длинными  руками,
рассказывал ей откровенно все, что пережил в прошлую ночь.
     Его  рассказ звучал словно ликующая песня, и, когда он заговорил о том,
как  праздничная процессия увлекла его вместе с Арсиноей, Дорида вскочила со
стула, захлопала своими маленькими пухлыми руками и вскричала:
     - Вот  это  веселье,  вот это радость! Так и я летала тридцать лет тому
назад с твоим отцом.
     - Не  только тридцать лет тому назад, - заметил Поллукс. - Я еще совсем
хорошо  помню,  как  ты  однажды  во  время  больших  дионисиимогуществом бога, со шкурой косули на плече мчалась по улице.
     ______________
     элафеболионе (наши март-апрель).

     - Это  было хорошо, это было прекрасно! - вскричала Дорида с блестящими
глазами.  -  Но  тридцать  лет  тому назад это было еще иначе. Я уже однажды
рассказывала  тебе,  как я тогда с нашей служанкой пошла на Канопскую улицу,
чтобы  посмотреть  большую праздничную процессию из дома тетки Архидики. Мне
было  нелегко  идти,  так  как  мы  жили  у театра. Мой отец был театральным
смотрителем,  а твой принадлежал к числу главных певцов хора. Мы спешили, но
разный сброд задерживал нас, а пьяные парни лезли и заигрывали со мною.
     - Да ведь ты и была красива, как розанчик, - прервал ее сын.
     - Как  розанчик,  но не как твоя великолепная роза, - отвечала старуха.
-  Во всяком случае, я была настолько красива, что переодетые парни, фавны и
сатиры  и  даже лицемеры-киники в разорванных плащах считали нужным смотреть
мне  вслед и получать удары по пальцам, когда пытались потащить меня с собой
или  украдкой  поцеловать.  Я  не  заглядывалась  на  красавцев,  потому что
Эвфорион  уже  успел  околдовать  меня  своими  пламенными  взглядами  -  не
словами,  так  как меня держали строго и ему никогда не удавалось поговорить
со  мною.  Дойдя  до  угла  Канопской  и  Купеческой  улиц, мы не могли идти
дальше,  потому что там столпилась масса народа и с воем и ревом смотрела на
бесновавшихся  клодонских  женщин,  которые  вместе  с  другими  менадами  в
священном  исступлении  разрывали  козла  зубами.  Меня приводило в ужас это
зрелище,  но  я  все-таки  была  принуждена  смотреть  и кричала и испускала
радостные  восклицания подобно другим. Моя служанка, к которой я прижалась в
страхе,  была  тоже  охвачена  бешенством  и  потащила меня в середину круга
вплотную  к  кровавой  жертве.  Тогда  на  нас  бросились  две  исступленные
женщины,  и  я  почувствовала,  как  одна  из них обхватила меня и старается
повалить.  Это  было страшное мгновение, но я храбро защищалась и стояла еще
на  ногах,  когда  твой отец кинулся ко мне, освободил меня и увлек с собою.
Это  было  похоже  на один из тех блаженных снов, во время которых мы должны
сжимать  свое сердце обеими руками, чтобы оно не разорвалось от восторга или
не  улетело  к небу и прямо на само солнце. Я пришла домой поздно вечером, а
в следующую неделю сделалась женою Эвфориона.
     - Мы  проделали  все  по  вашему  примеру, - вскричал Поллукс, - и если
Арсиноя окажется такою же, как моя старушка, то я буду доволен.
     - Весел  и  счастлив, - прибавила Дорида. - Будь здоров, отгоняй печаль
и  заботу, исполняй свои обязанности в будничные дни, а в праздничные весело
напивайся  в  честь  Диониса. Тогда все пойдет к лучшему. Кто делает то, что
он  в  состоянии  сделать,  и  наслаждается,  сколько  может, тот пользуется
жизнью  вполне и тому нет причины раскаиваться в последние часы. Что прошло,
то  прошло,  и  когда  Атропоспридут другие и радость начнется снова. Да благословят их боги!
     ______________
     ножницами, которыми перерезала нить человеческой жизни.

     - Именно  так!  - вскричал Поллукс, обнимая мать. - И не правда ли, что
вдвоем  рука  работает  легче и человек вкушает радость существования лучше,
чем в одиночестве?
     - Это  я  и хочу сказать; и ты выбрал себе подходящую спутницу жизни! -
вскричала  старуха.  -  Ты  ваятель  и привык к простоте. Ты не нуждаешься в
богатой  жене.  Тебе  нужна  только  красавица,  которая  радовала  бы  тебя
ежедневно, и ты нашел ее.
     - Нет ни одной прекраснее ее, - прервал ее Поллукс.
     - Нет,  разумеется,  нет,  - сказала Дорида. - Сперва я остановила свое
внимание  на  Селене.  Она  тоже  недурна  и  образцовая  девушка.  Но затем
подросла  Арсиноя,  и  каждый  раз,  когда  она проходила мимо, я думала про
себя:  "Она  растет  для  моего  мальчика".  А  теперь,  когда она твоя, мне
кажется,  что  как  будто  я сделалась такой же молодой, как твоя милая. Мое
старое   сердце   прыгает  так  весело,  словно  его  щекочут  эроты  своими
крылышками  и  розовыми  пальчиками.  Если  бы  мои ноги не так отяжелели от
вечного  стояния  у  очага  и  у  кадки с бельем, то, право, я подхватила бы
Эвфориона под руку и помчалась бы с ним по улице.
     - Где отец?
     - Вышел. Он поет.
     - Утром? Где же это?
     - Тут  есть  одна  секта,  которая сегодня празднует свои мистерии. Эти
люди  платят  хорошо,  и  он должен бормотать печальные песни за занавесом -
какая-то чепуха, в которой он не понимает ни полслова, а я и того меньше.
     - Жаль! Я желал бы поговорить с ним.
     - Он вернется поздно.
     - Но с этим можно еще повременить.
     - Тем лучше; не то я могла бы передать ему.
     - Твой  совет  стоит  его  совета.  Я  хочу отойти от Папия и встать на