Однажды вечером, когда беспокойство стало невыносимым, я пошел  бродить
по улицам и почувствовал, что меня тянет к Силезскому вокзалу. Я вошел в его
огромный зал, где сновали при  свете дуговых ламп приезжающие и отъезжающие.
Как  часто   бывает  в  подобных  ситуациях,   меня  охватило  выжидательное
напряжение - любопытство, почему, собственно, я пришел  именно сюда.  Я  был
похож на охотника, не сомневающегося, что встретит дичь, которую ищет.
     И  я встретил ее, увидев  Хелену.  Она  сидела в  нише  глухого окна на
дорожной  корзине  с  висячим замком,  в которой  девушки,  поступа- ющие  в
услужение, обычно  возят свой скарб. Я еще  издали заметил дешевое пальто  и
согнутые плечи несчастной, плачущей в одиночестве. С первого взгляда я понял
всю ситуацию: без места, без денег и знакомых людей, чувствуя себя покинутой
в  чужом  городе. Одна  из  тех  жертв,  на поиски которых  выходят  сводни,
вербовщики и сутенеры.
     Я подошел к ней и заговорил. Она  была  мне очень благодарна, поскольку
находилась  в  положении, когда  хватаются  за соломинку.  А кроме того,  ее
сердце  было отходчиво. Она видела  во  мне самого близкого  ей  человека, к
которому  взывают  в  душе,  оказавшись  в  беде,  и она  доверилась  мне. Я
предложил  ей  кров  и хлеб.  Мы  отнесли ее корзину  в дрожки  и  поехали в
Трептов;  у  меня  была  там одна  из  моих  запасных квартир,  в  которых я
временами жил под чужим именем, предаваясь сплину. Это было скромное убежище
- маленький домик с садиком на берегу  Шпрее. Хелена  поселилась в одной  из
комнат.
     Мы  поужинали  вместе - пили чай  и болтали. Она  была молода  и свежа,
чувствовала   себя  непринужденно  и  не  задумывалась  над  нашей  странной
встречей. Она принимала меня за рыцаря, благородного и доброго человека и не
могла  даже  предположить,  что это -  встреча  чистого наивного существа  с
посланником  дьявола. Потом я  проводил ее в ее комнату и дал ей  ключ, хотя
знал, что она не будет запираться. Она была, словно птичка, в моих руках.
     Выйдя от нее,  я еще долго гулял  по саду.  Ночь была темной; время  от
времени по Шпрее проходила баржа с  разноцветными огоньками. Я знал, что нет
ничего  проще,  как совратить невинную. Но  мне нужно  было другое. Я  хотел
вернуть свой интерес к жизни, опять почувствовать ее внутренний смысл. А это
было возможно  только в  том случае, если  я  сам себе наложу запреты в моем
мире неограниченной свободы. Я знал, что осуществить это  можно только через
общение с другим человеком.  Я хотел посвятить себя этому человеку, окружить
его   заботой,   опекать   как  бесценное  существо,   созданное  для  моего
выздоровления,  моего спасения.  Хелена -  то девственно-чистое зеркало,  на
которое я буду проецировать свои тайные лучи, получая их обратно насыщенными
согревающим меня  теплом. Я не понял, что таким образом только усугубил свое
преступление, вызвав с помощью магии любовь Хелены.
     Поначалу события развивались так, как я и задумал. Я предоставил Хелене
ведение  несложного  хозяйства, а сам углубился  в  свои книги и расчеты. До
обеда  я  уезжал  в  Ваннзее  или  в центр города и  следил оттуда за  ходом
операций на бирже. Дела шли, как никогда, удачно. Правда,  я  утратил  право
говорить  о  том,  что  мне везет.  Хелена  принимала  меня  за  банковского
служащего с хорошим доходом.  Я не разуверял ее в том, что хотя у меня и нет
нужды  в  постоянной экономии, однако  счет деньгам я  веду, - мое богатство
напугало  бы  ее.  Я  лепил  ее,  словно  скульптор, развивая  ее  природные
качества.  Вскоре я увидел, что она почувствовала вкус к тем краскам, формам
и запахам, какие любил я. Время от времени мы ездили по магазинам и покупали
ткани,  посуду, мебель.  Я дарил ей  книги, выбирая их сам.  По субботам  мы
ходили  в театр, по  воскресеньям обедали  вне  дома, в хорошую  погоду - за
городом.  При  всем  при  том  я  воздерживался  от  роскоши  или  тщательно
маскировал ее, прикрывая покровом солидности  и рассудительности. Я исполнял
все желания Хелены, читая их по глазам.
     Так что неудивительно, что мой  план удался. Я мог бы овладеть ею уже в
первый вечер, и мы  зажили бы потом в домашнем уюте и согласии. Вместо этого
мы вступили в духовную связь. Я замечал, как  она, словно мимоза, все крепче
прирастала ко мне своими корнями. Я стал самым любимым для нее в том смысле,
как .холят и лелеют диковинный цветок или изысканное произведение искусства.
Отношения оставались девственными -  на  нетронутой  почве росли  кристаллы,
один краше другого, и цвели пышным цветом цветы. Передо мной  разворачивался
спектакль распускавшейся души, которая таинственным  образом набирала силу в
процессе своего роста.
     В течение  промелькнувшего  года  все перевернулось.  Я стал  тем, кого
одаривали, - созревший плод оказался мне не  под силу. Хелена превратилась в
источник  моей духовной жизни; я видел мир ее  глазами. Чем больше я зависел
от  нее, тем сильнее делался  вернувшийся страх. И  я все яснее понимал, что
хотя я и  держал шанс в руках,  однако  превратился теперь в машину счастья,
бездушный  автомат, пустое ничто. Я носил в себе тайну, даже похуже той, что
была у человека, потерявшего свою тень, и, осознавая это, я  привязал к себе
с ее помощью живого человека. В миг прозрения, проникнув в мою тайну, любовь
ее сменится брезгливостью, даже отвращением ко мне. Мне уже порой  казалось,
что Хелена  временами  задумчиво  смотрит на  меня;  я  допускал,  что  она,
благодаря  своей  сильной  природной  интуиции,  догадывалась  о том обмане,
которым я ее опутал.
     На этот  период  и  пришелся  мой  крах. Я  дошел  до  того поворотного
момента, который  все  может  сотворить  с  человеком, достигшим его,  - как
уничтожить, так и поставить перед новым выбором. Каждому это хорошо известно
по  собственному жизненному опыту. Такой  крах выражается и  физически тоже:
задолго  мы  ощущаем  по  мельчайшим  признакам, что  в  глубине  нашего еще
здорового организма  происходят какие-то  изменения.  Нам  нужно бы ослабить
вожжи,  однако мы не прислушиваемся к  предупредительным сигналам изнутри. А
потом вдруг следует неожиданный  удар, который валит с  ног.  Точно так же и
перед душевным срывом мы  оставляем без внимания тонкие  голоса, звучащие  в
нас, пока не ощутим толчок, сразу выбивающий всю жизненную систему из колеи.
Полному банкротству предшествует даже  короткая полоса особой уверенности  в
удаче. Но вдруг  наступает надлом, моральный крах, превосходящий по силе как
сердечный удар, так и безумие, - рушатся устои.
     Да, поистине зловеща встреча с бездонной пустотой. Мне открылось, что я
лишился внутреннего стержня, разрушил себя и что богатство  обманом завлекло
меня,  покрыло тонким  слоем лака,  как  живую мумию. И  меня  охватило  еще
сильнее, чем прежде, пока  я находился только  в стадии  внешней деградации,
чудовищное отвращение к самому себе.
     Хелена думала, что я тяжело болен, она ходила по врачам. Я же знал, что
никакая  медицина  мне  не  поможет,  а  тем   более  ухищрения  психологов,
обучавшихся  своему   ремеслу  у  таких  же  бездарей.  Мир  наводнен  этими
шарлатанами, они скорее могут подтолкнуть к дьяволу, чем помочь человеку.