демаркационных линий. Напротив стола  доска с  надписью: "Военная школа". На
табличках  - фамилии,  достаточно взглянуть, чтобы  установить как  звание и
практическое  использование  каждого  слушателя  Военной  школы,  так и  его
местонахождение. Луций подошел, чтобы посмотреть, какие произошли  изменения
за время выполнения им спецзадания. Из раздела "Отпуск" он вернул на прежнее
место две таблички:  "фон Винтерфельд" и  "Бомануар". Потом подошел к окну и
посмотрел на внутренний двор.  Стекло  было тонированным, но обладало только
двумя переходными позициями: "светло" - "темно".
     Тереза,  как   всегда,  поставила  цветы.  Она  следовала  предписаниям
Патрона. Тот  стре-  милея не  только смягчить  подобными нюансами  аскетизм
службы, но и придать ей эстетические черты.
     Почта была разобрана и лежала на  столе - приказы, секретные -  в общем
красном конверте, пресса и, чуть ближе к букету цветов, почтовые конверты  с
письмами личного содержания. Луций просмотрел  сначала газеты, освещавшие на
первых  полосах беспорядки в городе.  По заголовкам безошибочно  можно  было
определить, какие  из  газет  держали  сторону Дворца, а  какие состояли  на
службе у Центрального ведомства. Так, "Друг народа" сообщал крупным шрифтом:
"Вспомогательные отряды  полиции  препятствуют  погромам в квартале парсов".
Под текстом - фотография, обведенная красным карандашом. Луций увидел на ней
себя с Марио  и Костаром.  Шпионивший газетчик ухитрился заснять тот момент,
когда  Марио  поднял  серебряную  ложку. Кадр  надо  было признать  удачным,
возможно, изображение уже попало на экраны.
     Луций включил аэроионизатор и отложил газету в сторону,  чтобы заняться
приказами, которых за время его отсутствия скопилась целая стопка. Среди них
один касался его непосредственно:
     "Сетования командиров на молодое поколение возрастают с каждым днем.  В
общем и целом констатируется,  что уровень технических знаний возрос. Однако
это не  должно происходить в ущерб формированию личности. Я обращаю внимание
на   то,   что   воспитание   должно  нацеливать   слушателей  на   принятие
самостоятельных решений.
     С этой целью в Военной школе вводится старший класс. Предметы обучения:
верховая  езда  и фехтование,  светские  манеры и нормы  общественной жизни.
Академия набирает  преподавателей  логики,  риторики, международного права и
богословской   морали.  Уточнения  и   подробные  указания  разрабатываются.
Контроль  за  проведением  соответствующих  курсов   и  подачу  рапорта   об
исполнении возложить на командора де Геера".
     Судя  по  всему, Проконсул,  всегда  пекшийся  о том, чтобы армия стала
чем-то вроде мамлюков или  в лучшем  случае лично  ему преданным и послушным
инструментом, хотел этим  актом  осуществить  одну  из  своих  любимых идей.
Патрон  подписал  сформулированный им приказ, хотя  и  был другого мнения  и
постоянно следил за тем, чтобы молодежь не изнеживали.
     Потом  пошли обычные объявления и приглашения в соответствии с тем, как
текла жизнь Гелиополя.  Космические "охотники"  объявляли о  докладе на тему
"Ловля гигантских рыб". Фернкорн читал  лекцию о богословском  романе. Луций
заносил даты и сроки  в настольный календарь. Самым последним оказался узкий
конверт, надписанный неопытной рукой. Он вскрыл его и прочел:
     "Вы  еще помните Мелитту? Господин Марио наверняка рассказал вам, что я
благополучно  добралась  до  своей  тети.  Вы  приглашали меня на прогулку -
возможно, в шутку, возможно, из  вежливости. Я спрашивала себя, что Вы могли
найти во мне, в той, которая ничего для Вас не значит. Вам незнакомо чувство
одиночества,  полного  одиночества.  Примите  от  меня  привет.  Мелитта,  с
благодарностью к Вам".
     В письме было немало  ляпсусов  и ошибок.  Луций взвесил  его в руке  с
полусожалением.  Письмо  пришло  слишком поздно.  Время мимо- летных  встреч
миновало. Патер Феликс оговорил это  как условие, прежде чем принял  на себя
духовные  заботы  о  нем.  Он  придерживался  мнения,  что купирование таких
побочных  побегов  гарантирует  вызревание  настоящего,  возвышенного плода,
однако  Луций чувствовал,  как  его  естество  восставало против  этого.  Он
пригласит  Мелитту  на острова,  чтобы  дружески поболтать с ней и совершить
прощальную прогулку. Этим он их договоренность не нарушит.
     Дверь бронированной комнаты открылась, вошел Патрон.
     -  Уже на ногах? Я слышал за  завтраком,  что празднование дня рождения
затянулось.
     Он сел.
     - Что вы скажете по поводу фото в "Друге народа "? Вы уже видели?
     Луций ответил утвердительно:
     - Это такие знаки внимания, на которые лучше всего не реагировать.
     -  Если для  вас  это  важно, "Друг  народа"  поместит  опровержение  -
например, под заголовком: "Командор де Геер отрицает  факт  кражи серебряных
ложек".
     - Этим парням стоило бы отплатить другой монетой.
     - Я  того  же мнения. Если они будут наглеть,  чего  я от них ожидаю, я
распоряжусь  нанести  визит  в  Кастелетто.  А  затем мы  поместим  заметку,
озаглавив ее так: "Бандиты, переодетые вспомогательной полицией, освобождают
заключенных".
     - Не мешало бы вытащить разок на свет все темные дела этого злодейского
места. На всякий случай я прошу не забыть при этом про меня, Патрон.
     - Взято на  заметку; мы не  вправе уклоняться от операции. Назовите мне
потом в качестве  сопровождающих вас лиц  того  или  иного слушателя Военной
школы.
     -  Я  думаю, что  нужно  взять  и  таких  людей,  как  капрал  Калькар,
отличившийся на баррикадах.
     - Очень правильно, я хочу  отметить его в приказе по части -  напомните
мне его имя.
     Луций написал на бумажке имя капрала, а генерал продолжил:
     - Однако  это заботы на потом, я хотел обсудить с  вами совсем другое -
ваш  меморандум относительно астурийских переговоров.  Я  послал его Князю в
шале, высказав по  нему  и  свою точку  зрения,  где особо  подчеркнул  ваше
конкретное суждение, что  скоропалительная  акция Дона  Педро  в перспективе
принесет нам  одни неприятности. Мы довольны,  в какой  манере  вы  осветили
вопрос. А вот одобрить ваши общие оценки, напротив, я никак не могу.
     Луций подавил  усталость  и заставил  себя  сосредоточиться.  Не  часто
бывало,  чтобы Патрон пускался  в  пространные  рассуждения  принципиального
характера, -  лишь  в тех  случаях, когда  он намеревался решительно пресечь
возникшее недоразумение.
     Поэтому Луций выпрямился и слушал его с большим вниманием.


     - Я должен коснуться тенденций развития, - начал генерал, - за которыми
уже  давно с  тревогой наблюдаю.  Я  имею в  виду  склонность  к метафизике,