зал  с  золотом,  мрамором  и  множеством  статуй.  При  нем находился также
героон(1),  посвященный  памяти павших  героев, с  саркофагами  известных  и
останками  неизвестных воинов и  почетным залом,  украшенным трофеями. Среди
прочего   упоминания  достойны  еще  места   захоронения  членов  Орденов  и
конгрегации монашеских общин, сиротских приютов и ночлежек, а также братские
могилы - ---------------------------------------
     (1) Место культа умерших героев (греч.).
     неизвестных, погибших во время великих пожаров и наводнений.
     Огненные смерчи  вызвали наряду с массовой  паникой  еще и особые формы
поклонения  смерти.  Подобные  явления  наблюдаются всегда,  когда  в стране
начинается   поголовный  мор.  При   разрушительном   опустошении  восточных
провинций Германского рейха впервые столкнулись с эпидемией самоубийств. Они
повторялись  в чересполосице катастроф и политических  преследований  и даже
при  возникновении  нигилистических слухов. Вскоре как  результат  душевного
томления  в  ожидании  смерти  расцвели  многочисленные  секты,  такие,  как
"ПтицаФеникс", "Новораскольники" или "Маков цвет",  цель  которых состояла в
облегчении  и  идеализации  перехода в  загробный  мир.  В некоторых местах,
например на Кеосе, они даже пользовались поддержкой со стороны государства и
были по восстановлении порядка упразднены Регентом. С тех пор даже их склепы
опечатали.  Ходили  слухи,  что  там  хранятся  картины  и скульптуры  более
вольного и скабрезного  содержания, чем изображения на этрусских саркофагах.
Сохранились  даже  легенды о тех сатурналиях, которые праздновались  в  этих
местах. Подробности  о том  можно  было  найти в  маленьком  эссе  Фортунио,
взломавшего запретные сургучные печати и спускавшегося в склепы.
     Среди этих густозаселенных могильников выделялись мавзолеи аристократов
и богачей. Соотношение было таким же, как между фешенебельным районом вилл и
переполненными  городскими кварталами  улиц и  площадей. Классической формой
была  здесь часовня с  более или  менее богато украшенным алтарем и  ракой с
мощами предков.  К ней примыкали один или несколько  залов, в зависимости от
разветвленности  рода.  Одни поражали  обилием показного великолепия, другие
отличались простотой решения. Вошло в обычай отмечать здесь юбилейные даты и
семейные  праздники  -  скромно и  в  то  же время  возвышенно, отдавая дань
уважения  мертвым,  -  будь  то  помолвки,  клятвенные  обеты  или  вскрытие
завещания. Это  приводило  к тому, что в просторных  карьерах Пагоса  всегда
царила  жизнь -  связанная  не только  с  похоронными  процессиями, но  и  с
посетителями иного рода.
     По  вечерам  колокольный  звон возвещал о закрытии  ворот  некрополя. И
тогда  массы  посетителей начинали стекаться  из галерей и сводов подземного
царства к  проходам,  появляясь из подземелья на свет. Луций как-то стоял  в
такой час у входа и с удивлением наблюдал  за потоками людей, тянувшихся  от
порталов,  в  темных  провалах  которых  дрожал  в лучах  заходящего  солнца
курившийся фимиам.  Известно,  что при выходе из темноты  на  свет  на людей
нападает безудержная веселость, дикая жажда радостей жизни. Кармелиты Пагоса
заботились о том,  чтобы  на кладбищенских дорожках соблюдалось приличие. Их
Орден посвятил себя служению  усопшим,  заботы о которых они несли,  приходя
сюда  из  монастыря  и  скитов  отшельников.  Они  делали  все -  от  грубой
физической работы, выполняемой братьями-монахами в склепах и на  могилах, до
милосердия и отеческого утешения.  Жили монахи в пещерах в горе  по  строгим
канонам.  Они подливали  масла в лампады,  служили ночные мессы,  читали  из
Священного  писания,  поминали поименно  всех  усопших  и  совершали  ночные
обходы.
     Чтобы завершить эту мрачную главу, оглянемся еще раз назад: грандиозные
катастрофы  неотвратимо  сблизили  человека  со  смертью.  Он  познал ее как
неизбежность не только своей  собственной  судьбы, но и великих исторических
коллизий;  разум охватил канувшие в  века цивилизации  во всей  полифонии их
звучания,  изучив  историю их  гибели,  создал  из  них  единый  гармоничный
оркестр. Сильнейшим подспорьем стала для  него  археология, которая невольно
обращается   к  могилам   и   заставляет  человеческий   разум  воспринимать
поверхностный  слой земли как крышку необъятного и таинственного  саркофага.
Человек  проник  в   древние   пирамиды,  склепы   и  усыпальницы  монархов,
первобытные  пещеры  с  настенными росписями, канувшие в вечность  города  и
дворцы. И опять же невольно обнаружил для себя огромные  трофеи  именно там,
где  раньше  процветал  культ  смерти. Ищи,  да  обрящешь;  находка  -  плод
ностальгии, ее полярная противоположность в своей материальности.
     Все, что  было  награблено в могилах,  осело в музеях. Музеи росли, как
грибы, подменяя собой церкви, да  и  сами  церкви тоже превращались в музеи.
Отжившая свой век материя скапливалась  там, хранилась или выставлялась  для
обозрения  в раках и  под стеклом,  напоминая собой  реликвии средневековья,
хотя дух времени придал всему черты рационального.
     Когда же последовали первые мощные  удары разрушительной силы, огромные
города  заняли центральное место  в  пантеоне погибших.  Могила Неизвестного
солдата,  мавзолеи  великих  вождей, перекраивавших в часы  испытаний судьбы
народов, поля брани,  ставшие массовыми могилами, крестные пути на  голгофы,
ужа- сы  которых  мистически  выходили  наружу,  -  все  это  давало  мощное
излучение. Потом началось великое  перемещение беженцев, у многих из которых
не осталось ничего своего, кроме воспоминаний о могилах. На этом отдыхали их
мысли, отходила боль. Так поездки к памятным местам  стали  всеобщей нормой,
они  превратились в паломничество. Церкви взяли на  себя  заботу о почитании
погибших, они стали могучим источником культовой власти.
     Такова  была обстановка,  когда в ущельях  Пагоса  возникло государство
мертвых. Оно явилось мрачным противовесом городской жизни с ее устремленными
в будущее целями. Здесь обосновалась  резиденция сил, которые не участвовали
в  движении вперед. Риск  прогресса заключается, собственно, в том,  что  он
отрицает смерть.  Это бросает  вызов Создателю, и Тот  опять восстанавливает
меру, философы  и поэты считают,  что  человек выиграл,  с  тех пор как  был
низвергнут с высоты. Без  сомнения, это не только укрепило его в вере,  но и
способствовало  развитию  искусств,  которые  всегда скорее произрастают  на
почве мистерий,  чем научных знаний. Именно поэтому произведения искусства -
главные свидетели силы духа.


     Позади  Мальпассо  ущелье сужалось до  каньона. Горный ручей  пенился в
теснине по  каменистому грунту,  доверху поросшему мхом. На моховых подушках
жирели  папоротники и вольготно росла жирянка.  Здесь  пришлось  вести коней
очень медленно по  скользким бревенчатым мосткам, перекинутым с одного  края
теснины на другой.
     Вдруг  взору  открылась  котловина, окруженная  скалами,  внизу бурлила
вода, напоминая огромный сталеплавильный котел с расплавленным металлом. Дух
камня чувствовался в этом  месте  особо, властно  заявлял о себе, представал
миру голым  - прямые отшлифованные скалы  как  опоры  гигантской  ледниковой