лишь  Забава?  Но  прочь,  прочь!  Речь идет о делах куда более высоких. Ему
нужна  только  мудрость,  только  просветленность  разума, а все, что мутит,
затемняет, сбивает с толку, - прочь!
     "Что  есть философия? Философия есть страх божий, добродетельная Жизнь,
избегание  греха,  удаление  от мира, познание божественных и людских речей,
она учит, как человек делами своими должен приближаться к богу".
     Книга  умудренного  инока  из  иерусалимского  монастыря  святого Саввы
состояла  из  семидесяти  глав,  и князь долго бился над трудными словесами,
осиливая  в  себе  бурление  крови, пока не уснул сном тяжелым и беспокойным
после позднего чтения.
     Уже  ударили  первые  морозы,  наладился  санный путь в Новгород, князь
ждал  вестей,  но вестей не было ни из Киева, ни из варяг, зато, словно бы в
предчувствии  возвышения Ярослава, двинулись к нему паломники, странствующие
иноки,  святые  люди,  которые побывали в далеких заморских землях, а теперь
разносили  по  всей  Русской  земле  чудеса, видеть которые они сподобились.
Видели  же  они  в  Иерусалиме  на  месте  распятия Иисуса Христа расселину,
сквозь  которую  пролилась  его  кровь на голову Адама. Видели столб Давида,
где  он  сложил  псалтырь.  Видели  колодец  Иакова, возле Сихема, где Иисус
беседовал  с  самаритянкой. Величайшим же чудом была в Иерусалиме светлость,
которая  нисходит с неба в час вечерний в великую субботу и зажигает кадила.
Светлость  эта  похожа  на  киноварь,  багряна  она,  как  кровь,  а  кадила
загораются  от  нее только православные. Подносили свечу, зажженную от этого
небесного свечения, к бороде, но борода не горела.
     Паломников  приглашали на княжеские пиршества, место для них отводилось
рядом  с  Ярославом.  Подавали  им множество грибных блюд, мясо, жаренное на
огне,  дичь,  выставляли  кубки  и ковши с пивом, медами, фряжским вином; но
святые  люди  довольствовались одним лишь хлебом да водой, клали смиренно на
дубовый  стол  свои  никогда не мытые руки, скрюченные от ломоты в костях, с
потрескавшейся,  похожей  на  воловью  кожей, ворочали медленно гигантскими,
как  медвежья  шуба, бородами, отращиваемыми нарочно, чтобы противопоставить
настоящую  мужскую  красоту  бесовскому  женскому  безбородству. Не живи для
себя,  а  для бога, заботясь о жизни вечной. Ум, отдаляясь от всего внешнего
и  сосредоточиваясь  во внутреннем, возвращается к тебе, то есть соединяется
со  своим  словом,  которое  пребывает  в  мысли  по  естеству,  через слово
соединяется  с  молитвой,  и  молитва  восходит  в разум божий со всей силой
любви  и  усердием. А молиться нужно ежечасно. Как святой Павел, совершавший
ежедневно  по  триста  молитв и, чтобы не сбиться со счету, закладывавший за
пазуху  триста камешков, чтобы выбрасывать по одному по прочтении молитвы. А
чтобы  соединиться  с богом в помыслах своих, нужно избегать рынков, городов
и  людского  шума,  ибо  нет  на свете большей пагубы, нежели людской гомон,
игрища,  смех  и  кощунства.  Беги от них. Возлюби молчание, живи в пещерах,
как  святые отцы-пещерники, или в дуплах деревьев, как иноки-дендриты, кто и
на  столбе  стоял, как Симеон-столпник, и никакие соблазны земли не вынудили
его  спуститься  оттуда, а иные ходят нагими, еще другие лежат на земле и не
поднимаются,  ибо  подняться  можешь  только  для греха, а те носят железные
вериги  с  медными крестами на голом теле, и не было мук, которых не вынесли
бы  они  ради  очищения  от греховности. Святого Макария, когда он занимался
рукоделием,  укусил  комар.  Макарий  задавил комара, а потом, раскаявшись в
своей  нетерпимости,  осудил  себя  на  шесть  месяцев  сидения  голым возле
болота.  Комары  искусали  его  так, что люди могли узнать Макария только по
голосу, думали - прокаженный.
     Иноки  переносили столько скорби и печали, что людскими устами это даже
выразить невозможно.
     Человек   -   образ  божества,  поэтому  должен  стремиться  к  красоте
первозданной,  а  она  дается  лишь  уничтожением плоти. Был святой человек,
который   носил,   не   снимая,   каменную   шапку.  А  другой  оковал  себя
девятисаженной  цепью.  Один  не  спал вовсе, не ложился и не садился, а для
большей  бодрости держал в руках камень, чтобы тот своим падением будил его,
не  давал  уснуть.  Пищу  принимали  только самую простейшую и в самых малых
количествах.  Один  или  два  раза на неделю. Если же одолеют хворости, то и
вовсе  не  употребляй  еды,  а  питайся  лишь  водой  и  соком. А был святой
человек,  который ел только сырую землю. Ибо еда, слава, богатство, красота,
как  весенний  цвет,  приходят  и  исчезают.  Человек же создан для небесных
благ, поэтому должен испытывать отвращение ко всему земному.
     А  у  князя  перед  глазами  стояло  только  земное,  о  чем  бы там ни
рассказывали  монахи.  Не чувствовал он смрада немытых странников, ибо думал
о  запахе  свежей  стружки,  доносившемся  оттуда, где новгородские плотники
строгали  доски  для  челнов  и  насадов. Ярослав сам ежедневно пересчитывал
новые  суда,  ибо  знал  очень  твердо:  идти на Киев, против могучего князя
Владимира,  нужно с силой великой, а если сумеет посадить все свое войско на
кораблики,  то  выйдет  навстречу  Великому  князю  нежданно и негаданно. До
слуха  его доносился звон молотов в задымленных кузницах, и сквозь этот звон
прорывалась славная и бодрая песенка:

                Ковали мечи кузнецы-молодцы,
                Двое ковали, трое помогали
                С зарей-зарницей всю божью седмицу...

     А  мечи  ковались  для простых воинов за день, а для воевод - и по семь
дней.  Один  кузнец  с  помощником  выковывал меч начерно, а другой помощник
точил  на  точиле.  Кузнец  второй руки выравнивал и выглаживал меч, закалял
его,  наводил  блеск,  а  на  рукоятях  дорогих  мечей  рядом  с  яблоком  и
перекрестием чеканил еще зверей или птиц.
     А  потом  вспоминался  вдруг Ярославу чудский божок Тур - медный идол в
образе  человека,  имеющего  конское  срамное  тело, бесовские игрища вокруг
Тура  среди  снегов,  в затаившихся пущах. И какое им было дело в их сладких
утехах  до  тех,  затерявшихся  среди палестинских пустынь, которые не имеют
рядом с собою женщины, отбрасывают плотскую любовь и живут среди пальм!
     С  детства  ненавидя  свое  несовершенное  тело, прикованный к постели,
Ярослав  сквозь  окошко  всматривался  в окружающий мир, видел его буйность,
его  неудержимость в развлечениях, его жажду к радостям и наслаждениям; быть
может,  именно  тогда,  в  зависти,  возненавидел он все это и возрадовался,
прочтя  в  старой  книге  о древних эсеях: "Хотя в это и трудно поверить, на
протяжении  тысяч  поколений  существует  вечный  род,  в  котором  никто не
рождается,  столь  велико  отвращение  к жизни". Но потом встал на ноги, сам
изведал  прелести  жизни,  для  него  стало  открытым и доступным все сущее,
почувствовал  себя человеком, желания пересиливали в нем чистые размышления,
желания  умножались  с  каждым  днем,  княжеская  власть  сопряжена  была  с
множеством  забот, но дарила она и множество наслаждений, от которых он не в
силах  был  отказаться.  И  вот  демоны  противоречия  разрывают  ему  душу.