тоже,  бегающие  глаза  варяга  закружились  еще  неуловимее, еще чуднее, но
Ярослав  знал,  что  не  собьют  они  его с панталыку: немало видел он таких
очей,  стояли  и до сих пор перед его взглядом дикие глаза непокорной Шуйцы,
светились  столь  же  загадочно  и странно, как все ее тело, - то что уж тут
хитрые заморские глазищи.
     - Не  тужься,  воевода, - сказал спокойно князь, - не пересилишь меня в
руках, в чем ином - не знаю, но не в руках.
     - А  если  выпущу  на  тебя  Гарду-Катиллу?  - вкрадчиво спросил Эймунд
неожиданным  для  его  тела  тонким  голосом  и  кивнул  на  своего  соседа,
здоровяка в кафтане.
     - Кого  хочешь  выставляй,  руки  у  меня  крепкие,  как  железо,  - не
выпуская его ладони, сказал Ярослав. - Так как? Рядиться будем?
     - Успеем,  - сдался Эймунд, - не убежит от нас ряд, а ты, княже, садись
с  нами  да  выпей,  как  заведено... А вот мои люди. Гарда-Катилла, который
служил   у   самого   императора   ромеев   и  имеет  за  ревностную  службу
вознаграждение  -  всевидящие  глаза.  Это  -  Хакон, снявший золотую луду с
германского  вождя  в  битве,  где  полегло  более шести тысяч, а что это за
битва  такая,  ты  сам  знаешь,  княже:  после  такой битвы становятся новые
короли  и императоры. Хакону же достаточно было и золотой луды, потому что и
так   о  ней  сложены  песни.  А  дальше,  там  -  Торд-старший,  брат  того
Торда-младшего,  который  служит  тебе,  княже,  а там дальше сидят Рангар и
Оскелл, а еще Бьерк...
     Ярослав  сел  между  Эймундом и Хаконом, в золотой луде. Расположился и
Коснятин,  распрямляя  ладонью  усы;  он  всегда  был  готов вкусно поесть и
выпить как следует.
     Князь  свободно  говорил  по-варяжски, и это воинам, которые уже немало
были  наслышаны  о  Ярислейфе, как называли они Ярослава, вельми пришлось по
душе.  Беспорядочный  гомон  за столом сам по себе затих, воцарилась тишина,
сомкнулись  в  круг  кубки,  поставцы  и ковши, к столу подошли возившиеся у
печей,  кое-кто  из  спящих  пробудился,  подошел  ко  всем,  молча  выпили,
повторили, еще помолчали, потом Эймунд сказал:
     - Перед  тобою,  княже, воины, лучшие на всю Европу. Вот Гарда-Катилла.
Служил  ромейским  императорам, а это - нелегкая служба. Всегда нужно знать,
куда прибиться, чью сторону занять, потому как там...
     - У  ромеев  нынче  твердо  сидят  василевсы:  Василий  и Константин, -
прервал  его  не  совсем вежливо, как-то словно бы сердясь, Ярослав, видимо,
намекая  на  то,  что и в Киеве довольно твердо и давно сидит его отец князь
Владимир.
     - Слыхивал  я,  что  у хазар есть хороший обычай, - улыбнулся Эймунд, -
согласно  этому  обычаю, их каган не может править больше сорока лет, потому
как   разум   от  столь  длительного  управления  ослабевает  и  затмевается
рассудок...
     - А ежели каган да не уступит власти? - хитро подбросил Коснятин.
     - Тогда  связывают его волосяным арканом, вывозят в степь и бросают там
на волчье угощение...
     - Хазары  от  нас далеко, - степенно произнес Ярослав, опасаясь, как бы
беседа  не перебросилась на дела киевские. - А вот был ли кто из вас у наших
соседей? Польский Болеслав вырос в могучего владыку...
     - Хакон  знает,  - сказал Эймунд, - говорю же тебе, княже, что побывали
мы повсюду, без нас нигде ничего...
     - Болеслава  не люблю, - сказал Хакон голосом капризного, избалованного
подростка.
     - А  не  любит  Хакон  польского  властелина  за то, что он не нанимает
наших в свою службу, - засмеялся Эймунд.
     - Пока  мы  стояли  в  Иомсборге,  наслышались  немало про Болеслава, -
добавил  кто-то  из товарищей Хакона, - а полянеголубиной душой...
     ______________
     привислянские.  Самое  название  государства  Польского  происходит  от слов
"поле", "поляне"; Польское, то есть Полянское. (Прим. автора).

     - Не  люблю!  -  стукнул  поставцом  о стол Хакон. - По мне, так власть
нужно  завоевывать в честном бою! Кулак - на кулак, меч - на меч, грудь - на
грудь!  -  Он выпятил свою широкую грудь, повел плечами, варяги одобрительно
загудели,  им  нравился  этот  молодой  ярл своей прямотой. Эймунд пострелял
туда и сюда своими быстрыми глазами, сказал с плохо скрываемой насмешкой:
     - Хакон,  мальчик  мой,  я  похлопал бы тебя за твои слова по плечу, но
ведь у тебя очень жесткая луда.
     - Я  добыл  свою  золотую луду в честном бою! - крикнул Хакон. - Пускай
бы  так  Болеслав  добыл  свое  королевство! Его отец Мешко, наверное, знал,
какого  сыночка  породил,  а  потому  после смерти своей завещал государство
сыновьям  от  второй жены Оды, дочери маркграфа Дитриха, - Мешку, Святополку
и  Ламберту.  Земля  полян была разделена на три части. И что? Не миновало и
трех  лет,  как  Болеслав,  не  имевший  ничего,  с  лисьей  хитростью сумел
объединить державу в своих руках, изгнав мачеху с ее сыновьями...
     - Старший  сын  наследует  власть.  Таков  обычай,  -  солидно  добавил
Коснятин.
     - Обычай?  -  повернулся к нему Хакон. - А что скажешь, посадник, ежели
добавлю  еще,  как  отплатил  Болеслав  своим ближайшим помощникам в захвате
власти  -  Одилену  и  Прибивою?  Может,  наградил их щедро? Дал им земли во
владение? Просто ослепил, да и все!
     - Эта  кара не была суровей, чем, скажем, повешение или отсечение носа,
языка и ушей, - разгладил ладонью усы Коснятин.
     - А  потом  Болеслав возжаждал присоединить к своим землям еще и Чехию.
-  Хакон  разжигался  больше и больше, видимо, он и впрямь был сильно обижен
на  Болеслава  Польского,  который  выбился  из  ничего  на такую высоту без
помощи  варягов,  не израсходовав, следовательно, на чужеземных наемников ни
шеляга.  А  может,  вспомнил,  что  его мать Добравка происходила от чешских
князей.  -  Лестью  заманил властелина Чехии Болеслава Рыжего в Краков и там
ослепил  его.  Правда,  этот  Рыжий  тоже был негодником изрядным. Перед тем
одного  из  своих  соперников  оскопил,  другого попытался задушить, зарубил
мечом  собственного  зятя,  убил  своих  воевод. Да еще и в великий пост, не
боясь  греха. Может, чехи потому и приняли польского Болеслава, но уже через
месяц  он  должен  был  бежать из Праги, потому что оказался еще кровожаднее
собственного  их Болеслава Рыжего... А с германским императором? Сколько раз
польский  Болеслав  заключал  договоры  с германцами, чтоб на следующий день
коварно ударить в спину...
     - Слышал,  что  Болеслав еще шестилетним ребенком был заложником своего
отца  в  Кведлинбурге  у  германского  императора,  поэтому имел свой счет с