могучих  деревьев, среди зверей, которые живут сами по себе и не мешают тебе
тоже жить, как ты хочешь.
     ...Лучук  уже  и  не  ждал  своего  товарища.  Был  он  ободран сильнее
Сивоока,  остатки  корзна,  висевшие  на его худеньких плечиках, намокли под
дождем,  и  теперь  стало  видно,  из  каких разноцветных лоскутов сшито его
одеяние:  кусок  полотна, обрывок начисто облезшей беличьей шкурки, какая-то
грязная  полоска, а там и вовсе лубок, вплетенный на спине. Вместо порток на
Лучуке  висели  смешные лохмотья, не прикрывавшие даже срама. Сивоок, хотя и
насквозь   промокший,  хотя  и  испачканный  в  грязь,  рядом  с  несчастным
бортником  выглядел  почти  богачом.  Еще  не  изношенные  шерстяные портки,
крепкие  кожаные  постолы,  корзно  из  хорошего тонкого меха поверх льняной
сорочки  -  все  это  еще  с  времен,  когда  был  жив  дед  Родим,  все это
приобретено  у  купцов,  все  такое, что пригодилось бы и на боярского сына.
Ну,  кое-где протерлось, кое-что разорвалось, износилось, однако не так, как
на Лучуке, ибо на том и рваться уже нечему было.
     - Стрелок,  а  не  можешь  добыть  себе  хотя бы на корзно, - засмеялся
Сивоок, шутливо подтолкнув товарища в плечо так, что тот чуть было не упал.
     - Э,  как  тут  раздобудешь:  я  подстрелю, а другие заберут, - ответил
тот.
     - Как это заберут? - Сивоок впервые слышал такое.
     - А  поборы  - не знаешь разве? Для князя, для боярина, а там воевода с
дружиной нагрянет, а там еще кто...
     - А если спрятаться?
     - Где же спрячешься?
     Это уже и вовсе обескуражило Сивоока.
     - Как где? - воскликнул он. - А в пуще!
     - Э-э,  -  сказал  Лучук,  шмыгнув  носом,  - в пуще найдут. Тут им все
известно. Где борти, а где ловы. Вот бы в поле. Там есть где спрятаться.
     - Но там же все видно!
     - Э,  поле  широкое,  там так затеряешься, что и боги не подстерегут. А
пуща  тесная.  От  одного  дерева  до другого пока перейдешь, а уже тебя там
кто-нибудь ждет. Бежим в поле!
     - Не  пойду,  -  сказал  Сивоок,  -  я  оттуда еле выбрался. Никогда не
вернусь.
     - Ну и дурак, - равнодушно сплюнул Лучук.
     - Давай я тебе покажу в пуще такое место, куда никто и не поткнется.
     - Где же это?
     - Там, где туры.
     - Туров тоже убивают. Еще и как.
     - Но  не  там. Потому что там их без счету. Растопчут - лишь прикоснись
хотя бы к одному...
     - И твой тур там?
     - Там. Только это далеко. Тебя не будут искать?
     - А кто меня будет искать?
     - Ну, отец.
     - А  он  каждый  день  молится: "А чтоб тебя зверь разорвал!" Тебя тоже
никто не будет искать?
     - Меня ищет Ситник, но я больше к нему не вернусь.
     Глупое  это было дело и ненужное. Но все равно им некуда было податься,
вот   они   и  побрели  неторопливо  в  глубь  пущи,  наслаждаясь  свободой,
представляя  себя  единственными хозяевами зеленого шума. Прекратился дождь,
пригрело  солнышко,  Лучук  подстрелил косулю, и Сивоок приготовил княжеское
жаркое.  Шли  дальше  и дальше, друг другу раскрывая лесные чудеса: то куст,
усыпанный  крупными  яркими ягодами, что были скрыты от постороннего глаза и
вспыхивали  множеством  солнц,  как  только  один из них поднимал прелестный
листик;  то  дикую  борть,  полную  ароматного  меда;  то теплое гнездышко в
синеве  высоких  невиданных цветов, то хитро устроенную нору дикого зверя; а
там   пошли  дубравы  с  ненасытными  табунами  вепрей,  озера,  застроенные
подводными  дворцами  бобров;  и  уже  на  какое-то  там  утро  их блужданий
открылись  просторные  поляны  с  купами деревьев и густыми перелесками и на
этих  полянах  -  коричнево-серые  подвижные горы и пригорки больших и малых
туров.
     Сивоок  умело  провел  Лучука  прямо  туда,  где  залег раненый Бутень,
тишина  там стояла такая, что хлопцу стало жутко: неужели старый тур погиб и
они  застанут  лишь  обглоданный  волками  костяк? Совершенно не прячась, он
быстро  тащил  Лучука  за  собой,  первым  проскочил сквозь кусты на круглую
поляну и попятился назад, чуть не вскрикнув от неожиданности.
     На  изрытой  и вытолоченной до основания поляне темной горой возвышался
Бутень,  крепко  увязнув коротенькими ножками в мягкой земле. Он стоял боком
к  Сивооку  и,  наверное, спал, потому что не заметил хлопца, и только это и
спасло  маленьких бродяг. Они изо всех сил помчались назад в кусты, но и тут
их   подстерегала  беда,  потому  что  кусты  с  другой  стороны  затрещали,
застонала  земля,  послышалось  нетерпеливое  сопение, могучая огненно-рыжая
туша,  дыша  на  хлопцев  жаром нетерпения, проламливалась прямо на поляну к
Бутеню, и Сивоок едва успел оттолкнуть в сторону товарища.
     Рудь мчался к Бутеню.
     То  ли  он  уже  бывал  здесь, потому что мчался с такой уверенностью и
быстротой,  то  ли уже мерились они снова и снова силой со старым туром, тут
или  там,  на  широком  раздолье  среди трав и деревьев? То ли сам обнаружил
укрытие  Бутеня  и  теперь  добивал  старика,  пользуясь его немощью, или же
Бутень,  немного  придя  в себя после ранения, заманил сюда Рудя и попытался
проучить молодого нахала?
     Как  бы  там  ни  было,  но,  видимо,  те в первый раз они мерились тут
силами,  если  судить  по  тому,  какой Сивоок покинул эту полянку и в каком
состоянии застал ее теперь.
     Бутень  не  спал.  Вероятно,  он  давно  уже  почуял приближение своего
противника  и только прикидывался сонливым, на самом же деле напрягал каждую
мышцу  своего  могучего  тела.  Опыт  подсказал ему даже, откуда нужно ждать
Рудя,  и  он  направил  свои  ужасающие  рога  точно  в  ту  сторону, откуда
приближался  враг.  И как только Рудь выскочил на поляну, Бутень, почти и не
сдвинувшись  с  места,  сразу  же  поймал  его  на  рога, не дал уклониться,
заставил  идти в схватку лоб в лоб. Получилось так, что у Рудя туловище было
чуточку  снесено  в  сторону,  поэтому  он  вынужден  был выпрямиться, чтобы
пустить  силу  на  силу.  Пока же передвигал задние ноги, ослабил напор, чем
немедленно  и  воспользовался  Бутень.  Он оттеснил Рудя назад, тот зачастил
ногами,  начал  отступать,  отступать и, вероятно, позорно бежал бы, если бы
вдруг  не  уперся  задом  в  толстую  ольху,  росшую на опушке поляны. Ольха
сдержала  отступление  Рудя,  он  попытался  даже  перейти в наступление, но
Бутень  не  ослаблял  натиска, он двигал и двигал вперед, одновременно следя
за  тем,  чтобы Рудь не увернулся из-под его рогов, горы мышц на шее и холке