них  с  дедом  Родимом  росло много деревьев, а Родим к тому же каждую весну
приучая  Сивоока  сажать хотя бы один прутик, который со временем зазеленеет
и  возвеселит  не  одно сердце. Конечно, таких слов Родим не говорил, Сивоок
сам  думал  об этом, когда следующей весной на прошлогоднем прутике набухали
почки и затем появлялись из них маленькие, чистые-пречистые листики.
     Человек  должен жить среди деревьев, только они его молчаливые, верные,
надежные  друзья.  Сивоок  не  знал  песен,  но в голове у него сама по себе
невольно  слагалась  этакая бесхитростная песенка из четырех слов, и пока он
шел,  кто-то  повторял  в нем четыре слова: "Человеку жить среди деревьев...
человеку жить..."
     И  вдруг у самого уха хлопца что-то свистнуло хищно и тонко, Сивоок, не
успев  ни  о чем подумать, невольно метнулся за ближайшее дерево, голова его
быстро  повернулась  назад в направлении угрожающего свиста, и только теперь
он  весь  застыл  от страха. В нескольких шагах от него, впившись в шершавую
кору  дуба,  торчала  коротенькая,  черноперая стрела. Она еще покачивалась,
еще  звенело  в ней зловещее напряжение полета, и Сивоок невольно вздрогнул,
представив,  как впилась бы она в него, если бы стрелок не промахнулся. И то
ли  его  невидимый противник почувствовал, что Сивоок неодобрительно подумал
о  его  способностях  стрелка,  то  ли  неосторожно  выдвинулся Сивоок из-за
дерева,  но  тотчас  же  новая стрела сухо ударилась о кору укрытия Сивоока,
как  раз  на  уровне  сердца парня, и упала тут же, рядом, вместе с изрядным
обломком  коры.  По тому, как она упала и как застряла первая стрела, Сивоок
понял,  что  стрелок  целится  сверху.  Он  начал  осторожно оглядываться по
сторонам  и  увидел,  что  должен  был  бы увидеть хотя бы чуточку раньше. В
деревьях  были борти. Правда, они были такие старые и замшелые, что заметить
их  мог лишь необыкновенно опытный наблюдатель. Но разве же Сивоок не считал
себя  именно  таким?  Видать,  он неосторожно забрел в расположение чьего-то
бортницкого  хозяйства,  и  вот  теперь  хозяин, выследив непрошеного гостя,
решил  наказать  его.  Сивоок  знал  нескольких  бортников,  из тех, которые
приносили  иногда  Родиму мед и воск: были это мрачные, нелюдимые человечки,
жалкие  и  хлипкие;  они  выходили  из  лесу  лишь на короткое время и снова
укрывались  туда,  ибо чувствовали себя там надежнее и спокойнее. Но чем мог
угрожать  невидимому  бортнику  он,  малый  Сивоок?  Или тот не видит, с кем
имеет  дело,  или  же его нелюдимость простирается так далеко, что встречает
он стрелой каждого, кто осмеливается хотя бы ступнуть на его участок!
     Сивоок  еще  как-то  неосмотрительно  покачнулся  за  деревом,  и новая
стрела  мгновенно упала сверху, на этот раз пробив хлопцу кончик его корзна.
Стрелок  не  шутил.  Он  продержит  так  до  заката  солнца,  а там тоже еще
неизвестно,  выпустит  ли  из-за  дерева,  ибо  кто  же знает: может, он и в
темноте видит, как сова?
     - Дядя, - изо всех сил закричал Сивоок, - не стреляйте, дядя!
     В ответ - новая стрела, правда, уже не такая точная.
     - Да  что  же вы стреляете, дядя? - плаксивым голосом взмолился Сивоок.
- Мал я еще ведь!
     Стрелы  больше  не было. Было молчание. А немного погодя, видимо, после
раздумий, к Сивооку долетело:
     - А я - большой?
     Голос  был тонкий, тоньше даже, чем у Сивоока; он чем-то напоминал даже
голос Велички. Вот будет смеху, если там девочка!
     - Я заблудился! - крикнул немного смелее Сивоок. - Я не вор.
     - А  кто  тебя  знает.  Пасешься  тут  возле наших бортей, - последовал
ответ откуда-то сверху.
     - Правда. Я ищу цветок, - убеждал Сивоок.
     - Врешь, - не верил тот.
     - Синий цветок.
     - А хотя бы и черный, - все равно врешь.
     - Но  ведь  это  -  правда!  Я  пообещал Величке. Ты посмотри на меня и
увидишь,  что  я  молвлю правду. У меня нет ни ножа, ни оружия. Чем бы я мог
вырезать твои борти?
     - Не выходи, буду стрелять!
     - Но ведь я внизу, а ты вверху, я не причиню тебе никакого вреда.
     - А откуда знаешь, что я вверху?
     - Слышу, да и стрелы летят.
     - Ты, может, колдун? Не шевелись, иначе прошью насквозь!
     - Да нет, я просто малый. Сивоок.
     - Что это еще за имя?
     - Не знаю. Так зовут.
     - Ну так и постой себе там за деревом.
     - Но я должен идти.
     - Все равно стой.
     - Я блуждаю по пуще много дней.
     - Врешь. Как же ты живым остался?
     - Голоден я и устал.
     Бортник снова долго думал и молчал. Наконец он решился.
     - А  ну-ка,  пройди  от  своего дерева к соседнему. Но потихоньку. Если
побежишь - застрелю.
     Сивоок   высунулся   из-за  своего  укрытия,  неторопливо  пошел  через
открытое место.
     - Стой!  -  крикнул  ему  все  еще  невидимый  бортник.  - Почему такой
большой?
     - Да  нет,  я  совсем  малый, мне десять или двенадцать годов. Никто не
знает толком.
     - Как это никто? А мать?
     - Матери нету.
     - Отец?
     - Нет никого.
     - Где живешь?
     - Нигде.
     - А цветок, говорил, - кому же он?
     - Величке.  Девочка такая маленькая. Встретил ее - пообещал. Потому что
она никогда не была в пуще.
     Бортник снова долго думал.
     - А  постой-ка!  -  заговорил  он  после паузы. Умело и быстро он начал
спускаться  вниз,  и только теперь Сивоок увидел, что человек этот укрывался
за  одной  из  бортей, - видно, у него там была заранее приготовлена засада,
из которой он видел все вокруг, сам оставаясь незамеченным.
     Он  соскочил  на  землю,  держа  наготове  натянутый  лук  со  стрелой,
направленной   прямо  в  Сивоока,  и  недоверчиво  начал  приближаться.  Был
совершенно   маленьким,   ободранным,  словно  бы  только  что  вырвался  из
медвежьих   объятий,   но   лицо  у  него  было  умное,  сообразительное,  в