- Почему так называешься? - полюбопытствовала Величка.
     - Не знаю. А ты почему?
     - Потому что я девочка, а у девочки должно быть красивое имя.
     - А что такое девочка? - спросил Сивоок.
     - Как это что? Я... Разве ты не знал?
     - Не знал.
     - И никогда не видел девочку?
     - Не видел.
     - А кого же ты видел?
     - Деда Родима. Да купцов. Да еще Ситника.
     - Ситник - это мой отец.
     - А мне все равно.
     - Мой отец лучше всех на свете.
     - Лучше всех - дед Родим.
     Это заинтересовало девочку.
     - А где он?
     - Нет.
     - Так почему же он самый лучший, если его нет?
     - Был - его убили.
     - Знаешь  что?  - сказала Величка, наверное, ничего не поняв из мрачной
истории Сивоока. - Хочешь, я покажу тебе мак?
     - А  зачем  он  мне? - небрежно промолвил Сивоок, хотя ни сном ни духом
не ведал, что это такое.
     - Отец  варит  с ним меды, - объяснила девочка, - самые крепкие и самые
дорогие. А я люблю, как он цветет. Ты видел, как цветет мак?
     - Я  все  видел,  -  отважно  соврал  Сивоок,  с  трудом удерживаясь от
искушения  протянуть  руку  и потрогать волосы Велички: настоящие они, живые
или,  возможно,  сделанные  из каких-нибудь заморских нитей, как у некоторых
купцов вытканы корзна, сверкающие на солнце и даже в сумерках?
     Мак   оказался   красным,  и  лепестки  у  него  были  тоже  словно  бы
ненастоящие,  словно  вырезанные  из нежной заморской ткани и прицепленные к
зеленому стеблю.
     - Я  знаю  лучшие цветы, - сказал Сивоок, - в самой дальней пуще, среди
красных боров растет высокий синий цветок. Величиной с тебя.
     - А почему боры красные? - спросила девочка.
     - Потому  что  веток  там  не видно, они где-то далеко-далеко вверху, а
видны только стволы, и кора на них от долголетия покраснела.
     - А  разве может быть цветок такой величины, как я? - снова не поверила
девочка.
     - Хочешь - я принесу тебе?
     - А хочу.
     - Ну ладно.
     Но пришел Ситник, молча дернул Сивоока за руку и повел за собой.
     - Приходи!  - крикнула Величка, а он не знал: оглянуться на девочку или
вырваться от Ситника и снова побежать к ней.
     Ситник  привел  хлопца  в ту же запыленную, грязную клетушку, толкнул к
покореженной  толстой  доске,  которая  должна  была  служить  вместо стола,
буркнул:
     - Ешь! Тут будешь жить с Тюхой.
     Взлохмаченный  Тюха, испуганно посматривая, сидел на другом конце стола
и  хлебал деревянной ложкой какую-то мутную бурду. Сивоок мрачно взглянул на
Ситника:
     - Хочу мяса.
     - Вон  как!  -  засмеялся  Ситник, сбрасывая с себя веселье, как гадюка
старую кожу. - А ну, Тюха, дай ему мяса!
     Тюха  послушно  метнулся  к  хлопцу,  наклонился, чтобы схватить своими
цепкими  клешнями,  но  Сивоок  юрко  увернулся  от  него, толкнул Ситникова
приспешника  так,  что  тот  еле  устоял  на  ногах, а сам помчался к двери.
Однако  Ситник уже знал норов малого и еще быстрее выскочил за дверь, закрыл
ее перед самым носом Сивоока, захохотал снаружи:
     - Вот тебе мясо! Я еще не так возьмусь за тебя!
     Сивоок  оглянулся.  Одно-единственное окошко, затянутое пленкой пузыря,
было таким маленьким, что только руку просунешь. Стоял, тяжело дыша.
     - Ну,  чего  ты?  -  пробормотал  Тюха, снова принимаясь за похлебку. -
Подчиняйся. Нужно.
     Хлопец  молчал.  Только  теперь  он  понял, как попался Ситнику в лапы;
пришло  первое  осознание  силы,  доставшейся ему в наследство от Родима, но
одновременно  почувствовал  и  недостаток  силы  для  того, чтобы бороться с
таким, как Ситник.
     Он  лег  спать,  не  прикоснувшись  к еде, а когда на следующий день на
рассвете  Тюха  начал  будить  его,  чтобы  приучать  к работе по хозяйству,
Сивоок  так  куснул  его за мохнатую лапу, что тот взвыл по-волчьи и побежал
жаловаться  хозяину.  Ситник велел не трогать малого. Хорошо знал, что голод
и  безвыходное положение сделают свое. Сивоок долго лежал в клетушке, потом,
когда  солнце  уже  хорошенько  поднялось,  вышел  во  двор.  Хотелось пить,
хотелось  есть,  а более всего хотелось взлететь на частокол и унестись куда
глаза  глядят.  Набрел  на  колодец, достал деревянным ведром воды, напился.
Еще  в  момент  питья почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Но не
подал  виду.  Поставил  ведро,  вытер  губы тыльной стороной ладони, как это
делал  всегда  Родим,  только  после  этого  оглянулся.  Позади  него стояла
Величка. Такая же, как и вчера. А может, еще лучше и нежнее.
     - Ну, где же твой цветок? - спросила она.
     Сивоок молчал, исподлобья поглядывая на девочку.
     - Или соврал? - допытывалась Величка.
     - Есть хочу, - мрачно произнес Сивоок.
     - Почему же не наешься?
     - Ситник не дает.
     - Неправда, мой отец добрый. Он - самый добрый.
     - Может, и так. А меня запер в клети и не дал ни хлеба, ни мяса.
     - Хочешь, я спрошу у него, почему он так сделал?
     - Не хочу. Не нужно.
     - А хочешь, я принесу тебе мяса и хлеба?
     - Нет.
     - Но ты же хочешь есть.
     - Ну и что?
     - Ну, так я принесу тебе.
     - Не нужно.
     Величка  немного  подумала.  Никак  не могла понять, как это так: хочет
есть и не хочет, чтобы ему приносили.
     - Ты боишься моего отца? - наконец догадалась девочка.