идеи, что "толстенькие человечки - главные греховники и самые ядовитые
насекомые, кусающие. Французы удачно называют их буржуа... Они нас жуют и
высасывают" (Мать. 1906-1907). Еще Аввакум рассматривал толстых как
носителей греха.
   В качестве субъектов 3. могут рассматриваться не только ближайшие
родственники, но и собственная личность. Отсюда самооговоры на процессах
ведьм, на политических процессах времен большого террора. Сам этот
постоянный поиск оборотней 3., которые мешают жить в покое и довольстве,
выступает как постоянный результат страха перед антитотемом, отпадением от
тотема, означающим гибельный инверсионный переход в царство 3. и ошибочное
приобщение - партиципацию к антитотему, к оборотню, способному "отводить
глаза", маскироваться под друга, под своего и т.д. Чтобы избежать этой
смертельной опасности, надо постоянно разоблачать оборотней, срывать с них
личину, чем заняты особые профессионалы, например идеологи, некоторые
журналисты, а также особо одар„нные представители из народа (донос).
Формированию представлений об оборотнях присущи определенные закономерности
(антисемитизм).
  Вера в абсолютную текучесть 3., в его способность перетекать в любую
видимую реальность несовместима с представлениями о личной вине, о личной
ответственности. Она требует от человека не столько точного выявления
границ постоянно перетекающего 3., сколько уничтожения всей заряженной
области, наподобие того, как уничтожение тараканов требует опрыскивания
ядом всей области возможного их пребывания, а не поиска и опознания
подозреваемого и тем более установления вины, меры личной ответственности
каждого и индивидуального соразмерного приговора. Отсюда погром, терроризм,
где выбор жертвы определяется некоторым видовым признаком, который,
впрочем, может оказаться мнимым. Например, при избиении кулаков, буржуазии
и т.д., "борцы за Правду" никогда четко не следуют за ими же
провозглашенными критериями, отличающими носителей 3. от носителей добра.
Рост дискомфортного состояния в результате представления о росте 3. может
породить косу инверсии с катастрофическими последствиями. Ответом на это
может быть массовый террор, где конкретная жертва всего лишь случайность,
необходимая для выполнения соответствующих разнарядок жертвенных актов.
  В культуре, тяготеющей к либерализму, 3. рассматривается не как
субстанция-субъект, но как отсутствие добра, как результат недостаточной
позитивной активности человека, результат слабого диалога, результат
недостаточного развития механизма взаимопроникновения полюсов. По
Августину, 3. - недостаток добра. По Эриугену, Григорию Нисскому, 3. -
ничто. По Ницше, 3. так же необходимо, как и добро. Здесь проблема 3.
  рассматривается как внутренняя для человека (Внешнее и внутреннее),
превращается из разоблачения козней оборотней в проблему личной
ответственности и личного саморазвития. По Соловьеву, мир, ледащий во зле,
- "недолжное взаимоотношение тех же самых элементов, которые образуют и
бытие мира божественного" (Соч.
  1969. Т. 2. С. 123), т.е. зло приближалось к представлении о
дезорганизации. Эти подходы несовместимы с традиционализмом, с его верой во
власть внешних сил над человеком. В обществе, где решение важнейших проблем
происходит на основе постоянного поиска массовым сознанием оборотней,
которые виновны во всех бедствиях, оста„тся справедливой точка зрения, что
"дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в битву за добро, за
истину, за справедливость, и так шаг за шагом, до геенны огненной и
Колымы... Страшен дух ненависти в борьбе за правое дело" (Г.Померанц). В
основе этого явления лежит вера во всесилие 3. в мире, что порождает
пренебрежение к нравственным основаниям средств в борьбе за Правду, в
пренебрежении в пылу борьбы тем, что, собственно, является альтернативой
конкретному злу, например бюрократизму, предпринимательству и т.д., которые
рассматриваются как реальные субъекты зла.
  
  ИДЕАЛ - фокус системы ценностей, гиперцентр нравственного идеала
(суб)культуры, личностной культуры, эмоционально и интеллектуально
нацеливающей личность, общество на его достижение. И. совпадает с одним из
полюсов исторически сложившейся дуальной оппозиции, например, с Правдой в
ущерб кривде, с социализмом в ущерб капитализму я т.д. Воплощение И. при
определенных условиях может стать основой объединения значительных масс
людей, социальным интегратором, цементирующим общество. При анализе И.
  на первый план выступает дуальная оппозиция, постоянно возникающая между
И. и представлениями субъекта о реальности. Она воспринимается как
нравственная, эмоциональная напряженность, которую необходимо
ликвидировать, задача, которую нужно решить, т.е. подтянуть реальность под
И., либо изменить И., либо и то и другое одновременно. И. может носить
абстрактный характер. Однако люди могут быть мало озабочены этим, и подчас
величайшие события мировой истории вдохновлены крайне туманным И. Это
открывает возможность инверсионной ловушки, создает возможность для
крайностей в принятии решений. И., однако, в той или иной форме всегда
конкретизируется, т.e. прорабатывается через все бесконечное поле
накопившихся социальных проблем, т.е. власти, собственности, раскола,
экономического подъ„ма и т.д. От степени этой концентрации, глубины
интерпретации зависит не только возможность реализации И., но выявление его
жизнеспособности, степени его утопичности, а также того, не скрывается ли
за И., например либеральным, в действительности другой, например соборный
И. и т.д.
  Социальная значимость И. определяется его массовой социальной базой. Чем
ниже уровень багажа накопленной срединной культуры, тем сильнее
инверсионный рывок к И. При этом результат может оказаться не только
экстраполяцией древних идеалов на неадекватную ситуацию, но и попыткой
существенно "перехлестнуть" древние образцы, отдаться не столько ему,
например идеалу сельской общины, сколько логике, лежащей в е„ основе, в
данном случае - логике уравнительности. Тем самым могут быть созданы
химерические социальные отношения, например формы обобществления имущества,
скота и т.д., дезорганизующие общество, рождающие отчуждение, создающие
псевдоколлективистские, псевдообщинные формы жизни, где общиной должно
стать вс„ многомиллионное общество, и т.д. Это нарушение социокультурного
закона, т.е. реализация нефункциональных отношений, столь не похожих на
древние образцы, но, тем не менее, они Являются крайним результатом И.
уравнительности. При этом полученный результат отягощен по крайней мере
двумя факторами, т.е. инерцией логики уравнительности, не корректированной
в должной степени культурным опытом социальных изменений в необычных для
этого И. условиях, а также попыткой правящей элиты в той или иной форме
истолковывать, скорректировать воплощение И. в соответствии со своими
представлениями о решении медиационной задачи.