более   относительно,   его   содержание   создается   отчасти   изменчивыми
экономическими и  социальными условиями.  Относительное значение права  дает
повод некоторым теоретикам определять очень низко его ценность. Одни видят в
праве только этический  минимум, другие  считают неотъемлемым элементом  его
принуждение,  т. е.  насилие. Если это  так, то нет основания  упрекать нашу
интеллигенцию  в  игнорировании права.  Она  стремилась  к  более высоким  и
безотносительным   идеалам   и   могла   пренебречь   на  своем  пути   этою
второстепенною ценностью.
     Но  духовная   культура  состоит  не   из   одних  ценных   содержаний.
Значительную часть ее составляют ценные формальные свойства интеллектуальной
и  волевой  деятельности. А из всех формальных ценностей право, как наиболее
совершенно развитая и почти конкретно осязаемая форма,  играет  самую важную
роль. Право в гораздо большей степени  дисциплинирует человека, чем логика и
методология  или  чем  систематические   упражнения   воли.  Главное  же,  в
противоположность  индивидуальному характеру этих последних дисциплинирующих
систем, право  -- по преимуществу социальная система, и притом  единственная
социально  дисциплинирующая  система. Социальная дисциплина создается только
правом: дисциплинированное  общество и общество с развитым правовым порядком
-- тождественные понятия.
     С этой точки  зрения и содержание  права выступает  в другом освещении.
Главное и самое  существенное  содержание права  составляет свобода. Правда,
это свобода  внешняя, относительная, обусловленная  общественной  средой, Но
внутренняя, более безотносительная, духовная  свободна  возможна только  при
существовании  свободы  внешней,  и последняя  есть самая лучшая  школа  для
первой.
     Если  иметь в  виду это всестороннее дисциплинирующее  значение права и
отдать себе отчет в  том, какую роль оно сыграло в духовном развитии русской
интеллигенции,   то  получатся  результаты  крайне  неутешительные.  Русская
интеллигенция  состоит из людей, которые  ни индивидуально, ни социально  не
дисциплинированы. И это  находится в  связи с тем, что русская интеллигенция
никогда  не  уважала  права,  никогда  не видела  в  нем  ценности; из  всех
культурных  ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне.  При таких
условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и  прочного правосознания,
напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития.

     I

     Правосознание  нашей  интеллигенции  могло  бы  развиваться  в связи  с
разработкой правовых идей в литературе.  Такая разработка  была бы  вместе с
тем  показателем  нашей правовой  сознательности.  Напряженная  деятельность
сознания, неустанная работа мысли в каком-нибудь направлении всегда получают
свое  выражение   в  литературе.  В  ней  прежде  всего  мы   должны  искать
свидетельств о том, каково  наше правосознание. Но здесь мы наталкиваемся на
поразительный факт:  в  нашей  "богатой" литературе в прошлом нет  ни одного
трактата, ни одного этюда о праве, которые  имели бы  общественное значение.
Ученые  юридические  исследования  у  нас,  конечно,  были,  но  они  всегда
составляли   достояние  только  специалистов.  Не  они  нас   интересуют,  а
литература, приобретшая  общественное  значение;  в ней  же не  было  ничего
такого, что способно было бы  пробудить  правосознание  нашей интеллигенции.
Можно сказать,  что в  идейном развитии  нашей интеллигенции, поскольку  оно
отразилось  в  литературе, не участвовала ни одна правовая идея. И теперь  в
той   совокупности  идей,   из   которой   слагается   мировоззрение   нашей
интеллигенции,  идея  права  не  играет  никакой роли.  Литература  является
именно, свидетельницей этого пробела в нашем общественном сознании.
     Как  не  похоже  в  этом  отношении наше развитие  на  развитие  других
цивилизованных народов? У англичан в соответственную эпоху мы видим, с одной
стороны,  трактаты Гоббса  "О гражданине"  и  о  государстве  "Левиафане"  и
Фильмера  о "Патриархе",  а с другой -- сочинения Мильтона в  защиту свободы
слова   и  печати,   памфлеты  Лильборна  и  правовые  идей  уравнителей  --
"левеллеров". Самая бурная эпоха в истории Англии породил и наиболее крайние
противоположности  в, правовых идеях. Но эти идеи не уничтожили взаимно друг
друга, и в свое время бил создан сравнительно сносный компромисс, получивший
свое литературное выражение в этюдах Локка "О правительстве".
     У  французов  идейное  содержание образованных  людей в XVIII  столетии
определялось   далеко    не    одними   естественнонаучными   открытиями   и
натурфилософскими системами. Напротив, большая часть всей совокупности идей,
господствовавших в  умах французов этого века просвещения, несомненно,  была
заимствована из "Духа  законов" Монтескье  и "Общественного договора" Руссо.
Это  были  чисто правовые идеи; даже идея общественного договора,  которую в
середине  XIX столетия  неправильно  истолковали  в социологическом,  смысле
определения генезиса общественной организации, была по преимуществу правовой
идеей,   устанавливавшей  высшую   норму   для   регулирования  общественных
отношений.
     В  немецком духовном  развитии  правовые идеи сыграли не  меньшую роль.
Здесь  к  концу XVIII  столетия  создалась уже прочная многовековая традиция
благодаря  Альтузию,   Пуфендорфу,   Томазию  и  Хр.   Вольфу.  Наконец,   в
предконституционную эпоху,  которая была  вместе  с тем и эпохой наибольшего
расцвета немецкой  духовной  культуры,  право  уже признавалось неотъемлемой
составной  частью  этой культуры. Вспомним хотя  бы,  что три  представителя
немецкой  классической философии -- Кант,  Фихте  и  Гегель -- уделили очень
видное место  в своих системах философии  права. В системе Гегеля  философия
права занимала совершенно исключительное  положение, и потому он поспешил ее
изложить немедленно после  логики  или онтологии,  между тем  как  философия
истории,  философия  искусства и даже  философия религии так  и  остались им
ненаписанными  и  были  изданы только  после  его  смерти  по  запискам  его
слушателей. Философию  права  культивировали и  большинство других  немецких
философов, как Гербарт, Краузе, Фриз и другие. Впервой половине XIX столетия
"Философия права" была, несомненно, наиболее часто встречающейся философской
книгой в  Германии.  Но помимо  этого  уже  во  втором  десятилетии того  же
столетия возник знаменитый спор между двумя юристами -- Тибо и Савиньи -- "О
призвании  нашего  времени   к   законодательству   и  правоведению".  Чисто
юридический  спор этот имел глубокое  культурное значение; он  заинтересовал
все  образованное  общество  Германии  и  способствовав  более  интенсивному
пробуждению его правосознания.  Если  этот  спор  ознаменовал  окончательный
упадок идей естественного  права,  то в  то же  время  он привел к торжеству
новой школы  права -- исторической.  Из этой школы вышла такая замечательная
книга,  как  "Обычное  право" Пухты.  С нею  самым  тесным  образом  увязано
развитие новой юридической школы германистов, разрабатывающих и отстаивающих
германские  институты  права  в противоположность римскому  праву.  Один  из
последователей этой школы, Безелер, в  своей  замечательной  книге "Народное