современников, действующих в этой области, и  представляют  собой  нечто
чрезвычайное во всей истории европейской науки. На  первом  плане  стоят
его заслуги в области  эпиграфики.  В  его  соч.:  "Die  unteritalischen
Dialekte" (Лпц., 1850) собрано и объяснено немало памятников  италийских
наречий, изучение которых в то время было еще в зародыше. "Inscriptiones
regoi Neapolitani latinaе" (Лпц., 1852) дали собрание латинских надписей
целой  области,  которое,  вместе  с  изданным  М.  сборником  латинских
надписей Швейцарии (Цюрих, 1854), послужило  прелюдией  к  колоссальному
предприятию берлинской акд. - к изданию латинских  надписей  всех  стран
римского миpa ("Corpus inscriptionum lalinarum", начатый по  идее  и  по
планам М., ведомый под его руководством и при его ближайшем участи, и  с
1863 г. обнародовавший в своих 14 томах  уже  гораздо  более  ста  тысяч
латинских надписей).  Все  эти  труды  произвели  переворот  в  истории,
филологии, археологии и во всех других  сферах  науки  о  древнем  мире.
"Римская история" М.  переведена  на  множество  языков  и  выдержала  7
изданий; она вышла в первый раз, в 3 тт., еще в 1854 - 56  гг.,  обнимая
собой время от начала Рима до перехода республики в империю. Это и  есть
то  сочинение,  которое  дало  М.  наибольшую  известность;   нигде   не
высказался в такой степени блеск  ума  М.,  его  творческого  таланта  и
редкого дара изложения. С  этой  точки  зрения  берлинская  акд.  права,
называя  в  своем  адресе  "Римскую  историю"  М.  "достойным  удивления
созданием и классическим произведением", хотя, быть может,  в  заявлении
ее,  будто  это  произведение  сделалось  "для  всех   народов   богатым
образовательным элементом на все  времена",  и  есть  значительная  доля
преувеличения.  При  всех  своих  достоинствах,  "Римская  история"   М.
представляет много  спорного  и  субъективного.  Так,  напр.,  отрицание
влияния этрусков на римскую культуру смело  можно  причислить  к  важным
ученым промахам; с другой стороны,  суровость  отношений  к  побежденным
римлянами  грекам,  признание  в  Цицероне  только  достоинств  хорошего
стилиста, чрезмерное превознесете Юлия Цезаря и его политической реформы
и в то же время грубое отношение к  его  противникам,  Помпею  и  Катону
Младшему, не обнаруживают  в  авторй  беспристрастия,  столь  важного  в
оценке исторических событий и личностей. Поклонник  сильной  власти,  М.
чересчур выдвигает свою точку зрения на всем  протяжении  своего  труда,
обогатившегося через тридцать лет после первого выхода трех томов  пятым
томом, изображающим состояние  римских  провинций  в  додиоклетиановскую
эпоху империи.  Повидимому,  трудность  оправдания  его  теории  сильной
власти в  период  империи  и  была  главной  причиной  того,  что  автор
перескочил от третьего тома к пятому,  решившись  никогда  не  выпускать
четвертого. В научном отношении гораздо выше "Римской истории" М.  стоит
его "Римское государственное право"  ("Romisches  Staatsrecht",  1871  -
89), как произведение чистой учености, настолько  обширной  и  глубокой,
что она могла быть под  силу  только  М.,  как  первостепенному  юристу,
историку и филологу. Необыкновенная ученость М. свидетельствуется  также
необозримой массой специальных исследований всякого рода, относящихся  к
разным сторонам древности, исследования. Как сильна у М.  подкладка  для
разработки римской истории,  это  видно  с  особенною  ясностью  из  его
"Римских изысканий"  ("Romische  Forschungen").  Критической  обработкой
текста Дигест М., по словам адреса берлинской  акд.,  заложил  фундамент
для юриспруденции. Филологическая  сила  его  высказалась  не  только  в
изучении италийских наречий, значение которых он понял еще в  то  время,
когда ими почти никто не занимался, но и в издании римских надписей, как
самых древних,  так  и  всех  других  эпох.  Его  издание  и  объяснение
некоторых отдельных надписей (напр. "Monumentum Ancyranum"  или  недавно
открытый "Commentarium  ludorum  saecularium",  объяснение  которого  М.
поручила  римская  академия   Линчеев)   являются   самыми   образцовыми
произведениями  в  филологической  литературе.  Но   для   М.   как   бы
недостаточно было пределов древности, чтобы на всех  путях  ее  проявить
высшую ученость: он,  как  мастер  дела,  вторгался  и  в  граничащую  с
древностью  область  Средних   веков,   чему   служит,   между   прочим,
доказательством образцовое издание хроники  Кассиодора.  Трудно  оценить
деятельность такого необыкновенного ученого. Нельзя,  конечно,  сказать,
чтобы все,  что  вышло  из-под  его  пера,  представляло  собой  научное
совершенство: во всех его трудах можно указать слабые стороны; с  целыми
отделами его истории можно не соглашаться: но нужно  помнить,  что  и  в
наименее совершенных  частях  своих  больших  трудов,  и  в  неудавшихся
отдельных исследованиях М. не перестает  быть  великим  деятелем  науки,
которому трудно найти равного. Кроме названных выше, главнейшие соч.  М.
(указываются  только  первые  издания):   "Die   romischen   Tribus   in
administrativer Beziehung"  (Альтона,  1844);  "Oskische  Studien"  (B.,
1845); "Die romische Chronologic bis auf Caesar" (Б., 1858); "Geschichte
des romischen Munzwesens" (B., J860); "Verzeichniss der  rom.  Provinzen
aufgesetzt um 297" (Б., 1863); "Res gestae divi Augusti,  ex  monumentis
Ancyrano et Apolloniensi" (Б., 1865); "Digesta Justiniani Augusti"  (Б.,
1868 - 70); "Jordanis Romana et  Getica"  (Б.,  1882);  "Fon  tes  juris
Romani  antiqui"  (Фрейб.,  1887);  "Abriss   des   rom.   Staatsrechts"
(Лпц.,)8&3). Многие важные труды не вышли отдельными изданиями и  потому
здесь не указываются. Список трудов М. после 1887 г. см. в  "Bibliotheca
philologica classica", изд. Кальвари.
   В. Модестов.
   Монако - гл. город княжества того же имени,  недалеко  от  Ниццы,  на
высокой скале (60 м.), покрытой кактусами и африканской растительностью.
Прекрасный замок с  великолепными  садами,  морские  купанья,  маленькая
гавань. Климат мягкий, как  в  Ницце.  В  близлежащей  деревне  Ла-Тюрби
развалины с римских времен: "Трофеи Августа". Жит. 3292.
   Монархия - форма государственного устройства (или самое  государство,
в  котором  господствует  такая  форма),  обыкновенно  противополагаемая
республике. По обычному представлению, они различаются  тем,  что  в  М.
верховная государственная власть принадлежит одному лицу,  пользующемуся
ею по собственному праву, не делегированному ему никакой другой властью,
тогда как в республике она делегируется  одному  или  нескольким  лицам,
всегда на определенный срок, народом или какой-либо его частью, которому
или которой принадлежит суверенитет. Какое определение  может  считаться
верным  разве  только  в   применении   к   современным   цивилизованным
государствам. В течение тысячелетий государственной  жизни  человечества
формы государственного устройства  вообще  и  М.  в  частности  были  до
крайности разнообразны; обнять всю их совокупность несколькими стройными
формулами не представляется возможным. Слово М. происходит от  греческих
monoV (один) и arch (власть) и обозначает  единовластие,  единодержавие;
между тем, существовали М. с двумя  царями  во  главе  (Спарта);  иногда